– Ву-ух… Пшш!
Фрей в последний раз надавил на меха и вытер пот со лба. В
кузнице было настолько жарко, что даже поношенная повязка не могла
полностью защитить глаза от солёной жидкости, сплошным потоком
стекающей по лицу крепкого мужчины и утопающей в чёрной бороде.
Фрею то и дело приходилось отвлекаться, что ему совершенно не
нравилось, однако выбора не было: невовремя угодивший в глаза пот
мог заставить его совершить ошибку, а уж этого Фрей точно не
хотел.
Завтра его сыну исполнялось шестнадцать, и Фрей во что бы то ни
стало собирался сделать ему совершенный подарок.
Он невольно залюбовался своей работой. В лежащей поперёк
наковальни заготовке уже угадывались очертания тонкого изящного
клинка, которым бы не постыдились пользоваться даже дети из
богатейших кланов префектуры Чжоу. Фрей создал немало мечей, но это
оружие должно было стать вершиной его мастерства. Кузнец
использовал все свои навыки, всю свою немаленькую силу, и, что
самое главное – он вкладывал в клинок свои чувства к сыну.
Первое место среди них, конечно, занимала любовь. Второе… Фрей
призадумался. Да, пожалуй, на втором месте была отцовская гордость.
В свои неполные шестнадцать Шейн умудрился вплотную приблизиться к
Шагу Становления – третьей из ступеней культивации. Для простого
жителя деревни, не получающего поддержки от сильного клана, такое
развитие было чем-то из ряда вон выходящим: в конце концов, сам
Фрей, будучи сильнейшим мужчиной деревни, находился на Шаге
Становления.
Фрей сокрушённо вздохнул. Рассуждения о таланте Шейна сами собой
разбередили старые раны, напомнив о том, кем он был раньше.
«Прошлого не вернёшь, – подумал он, занося над головой тяжёлый
молот. – Надо смотреть в будущее. А будущее – за Шейном».
По кузне разнеслись громкие звуки ударов молотом о наковальню.
Раз за разом опуская свой инструмент, Фрей старался отогнать от
себя неприятные воспоминания, вновь сосредотачиваясь на мыслях о
сыне.
«Отдать его в клан, к сожалению, мне точно не удастся, –
рассуждал Фрей. – Но накопленных денег должно хватить на неплохую
школу. Например, можно попробовать устроить его в До Ир: скорее
всего, там до сих пор преподаёт мой армейский приятель Грум. Думаю,
он не откажет бывшему командиру».
Фрей снова поморщился. Ему не хотелось, чтобы Грум видел его
таким: ослабевшим, ставшим жалкой тенью прошлого себя. Но выбора не
было – ради сына Фрей был готов на всё.
