Нам говорит согласье струн в
концерте,
Что одинокий путь подобен
смерти.
(У. Шекспир, Сонет 8)
А что, если бы наша память не исчезала
вместе с нами? Если бы существовала возможность передать все свои
мысли, чувства и воспоминания своим детям? Могли бы мы исправить те
ошибки, что совершали люди поколения за поколениями, эпоха за
эпохой? Или человек навечно обречен идти по кругу?
Близился рассвет. Влажный тяжелый воздух
наполнился безмолвной тишиной. Ее нарушали только последние капли
дождя, упорно барабанящие по деревянным ступеням крыльца. Где-то
вдали небо время от времени освещали редкие вспышки молний. Вокруг
царило напряжение с примесью тревоги, и все живое будто замерло в
ожидании чего-то неизведанного.
На
крыльце сидел рыжеволосый юноша. И он тоже словно чего-то ждал. Его
угольно-черные глаза всматривались в туго натянутое небо, в тяжелое
серое полотно, укрывшее в это утро небольшой фермерский городок.
Тучи медленно рассеивались, позволяя глазам юноши впитывать в себя
остаток своей темноты. Темноты или даже грязи, которой был полон
весь воздух, и от которой было тяжело дышать уже много лет. Сколько
Ксандер себя помнил, ему всегда не хватало воздуха.
Острый взгляд остановился на величайшем
сооружении нынешнего мира – огромной стене, которая однажды спасла
остатки человечества и спрятала их за собой, позволив и дальше
существовать на этой планете. Но что за ней кроется? Как выглядит
изнанка этой стены? Ксандер часто пытался пронзить взглядом
непроницаемую преграду и вообразить, что прячется снаружи. Ведь
когда-то людям была доступна вся планета. И Боже! даже представить
сложно, сколько всего прекрасного открывалось человеку! Столько
дорог и возможностей у него было! Интересно, что тогда ощущали
люди? Что чувствовал человек, когда был свободен? О чем думал, если
не о том, как стать свободным?
Тяжелые веки опустились на усталые глаза.
Юноша провел рукой по своим мокрым волосам, а затем влажной ладонью
вытер лицо. Краем уха он слышал, как отдаляется военная машина,
покидая их поселение. Каждый знал, зачем сюда приезжали военные.
Ксандер слушал удаляющийся звук мотора и пытался представить, что
ощущает призывник, которого только что забрали из дома. Страх?
Гордость? Может быть, надежду? Определенно, Ксандер бы испытывал
все эти чувства.
