Своя кличка у нее появилась только на седьмом месяце от роду. Черно-бурая, белогрудая рослая сука откликалась на любое внимание. Игриво посматривала в глаза человеку и… молчала.
Старая хозяйка швейного цеха взяла щенка на охрану двора, о чем вскоре пожалела:
– Надо было того писклявого ее брата брать. Посмотри на нее: ни напугать, ни облаять никого не может, тупица.
Миловидная дворняга сидела, не понимая ни слов, ни недовольства старухи, двигала ушами и ждала чего-то.
– Че смотришь? Я тебя уже кормила. Иди отсюда.
Хозяйка гнала от себя животное, толкая ногой в ребристый бок, и отправлялась по делам. Крупная для дворняги, грудастая и головастая собака продолжала молчать. Никто не слышал ее лая. Она отзывалась на все известные клички, прибегала, норовила залезть передними лапами и, если удастся, облизать человека.
– Фу, уйди, Бобик, – рабочие пихали сильное не по возрасту собачье тело, подкидывали объедки. – На, сюда смотри! Ешь.
Цех состоял из трех домишек: в самый большой поместилось двенадцать швейных машинок и два промышленных утюга, во втором доме расположилась закройная, а в третьем – кухня. Тесные постройки образовали тесный, затемненный двор, ставший домом для дворняги.
Каждый вечер собаке варили суп с говяжьей обрезью или рубцом, костями и лапшой. Половина супа шла на утро. В обед в глубокую миску падали объедки со стола рабочих. Дворняга сжирала всё, скуля и дрожа от голода и жадности.
– Это в семь месяцев он такой огромный? – удивилась новая швея.
– Это девочка, – неприязненно отозвалась петельщица, жившая при цехе. Она занималась уборкой в качестве оплаты жилья, убирала двор и ненавидела собаку за подкопы цветов и вонь испражнений, разбросанных по маленькой редкой клумбе.
– Как зовут?
– Никак… По-разному зовем: Рекс, Бобик.
– Девочке надо другое имя, да? – девушка обратилась к дворняге и вытащила из сумки вафлю, подразнила брусочком сладкого. – Хочешь?
Собака радостно метнулась из стороны в сторону, что-то вкусно пахло в руке человека! Щетинистый, витой хвост мотался, заставляя зад вилять, как если бы дворняга пританцовывала от нетерпения. Девушка рассмеялась. Осторожно протянула руку и, дав обнюхать пальцы, погладила гладкую блестящую макушку. Бросила вафлю.
– Угощайся.
Хруст в пасти. На земле остались крошки.
– Понравилось?
