…Человек, стоящий на голове, весит больше, чем, если бы он стоял на ногах. Объяснение этому дать никто не может, но некоторые полагают, что это душа тянет стоящее на ногах тело в небо.
Двумя годами ранее.
В старофоминском психиатрическом пансионате о душах не думали, в нём их лечили. Лечили полным невмешательством, регулярно проводя медицинскую ревизию тел обитателей заведения. Излечившиеся души отпускались в небо, осиротевшие же остывшие останки складировались на местном погосте. За более чем вековое существование душевная здравница облагородила кладбище несколькими десятками ровных рядов могил. Под лучами заходящего солнца, особенно по весне, одинаковые ограды и кресты, безупречно прокрашенные одинаковой краской, создавали ощущение архитектурного рационализма и концептуальной законченности. От этого, казалось бы, по определению скорбного места тянуло каким-то необъяснимым и еле ощутимым ветерком надежды на что-то благостное, а лёгкий шелест прикладбищенского леса убаюкивал абсолютной умиротворённостью.
– Вот скажи мне, Костик, почему вот здесь, – мужчина в белом халате указал в направлении погоста, – красота, порядок и перспектива, а вот там, – показав на высокий забор из металлических прутьев, – там хаос, уныние и бесперспективняк?!
Мужчина глубоко затянулся, выпустил ноздрями дым и, не дождавшись ответа, продолжил.
– Весь этот бедлам, от паталогической несочетаемости двух ингредиентов в кастрюле супа нашей жизни – тела и разума. Сами по себе оба ингредиента прекрасны – возьми упругое тело женщины, или разум интересного собеседника! И то и другое – безусловный максимум наслаждения, но стоит эти прекрасные индивидуальности бросить в один котёл… – мужчина задумчиво замолчал, затянулся и, повернувшись к сидящему человеку в паре метров напротив на скамейке, непринуждённо продолжил.
– А правда, что у тебя три попытки побега за последний год? – говорящий сделал многозначительную паузу и назидательным тоном продолжил, – Вот тут – палец постучал по лежащей на деревянных перилах картонной папке, – я найду ответы!
Казалось ни предыдущая риторика человека в белом халате, ни этот вопрос не произвели никакого действия на Костика, худощавого парня лет тридцати трёх в сером вытянутом свитере и тёмными грязными волосами, отросшими до плеч. Костик всё так же с видом полной отрешённости взирал вдаль куда-то поверх могильных крестов, убедительно изображая овощ.
