— Отец?
Юноша, до этого
задумчиво наблюдавший за причудливой игрой света в кронах деревьев,
нехотя преклонил колено.
Из яркой вспышки
мгновенно закрывшегося портала возникла фигура.Властное лицо пожилого человека, с достоинством
расположившегося на длинной скамье, пылало гневом, и сын тут же
опустил голову.
— А ты ожидал
увидеть кого-то другого, Квиар? — мужчина продолжал свысока
наблюдать за своим отпрыском, недовольно, даже злобно, но
разрешения подняться не давал.
— Но почему ты
пришел СЮДА?
— Потому что
только так я могу поговорить с тобой. Не надоело еще бегать от
меня?
— И в мыслях не
было.
— Ой, ли? — раздосадовано бросил старший собеседник, но,
внезапно смягчившись, простер руку. — Присаживайся.
Молодой человек
тихонько вздохнул. «Присаживаться» желания не было, но подумав, что
пререкаться с отцом можно долго и безрезультатно, вынужденно
подчинился. Может, на этот раз ему скажут что-то новое? Вот как у
отца глаза горят...
Акт повиновения
сына заставил родителя удовлетворенно кивнуть.
— Ты должен
принять Дар!
Повисло громкое
молчание.
Старые
песни...
Побелевшие
костяшки пальцев выдавали нечеловеческое напряжение, такое сильное,
что раздался хруст. Злость, ненависть, безысходность переплелись в
испепеляющем вгляде, которым Квиар прожигал своего родителя и,
теряя самообладание, сорвался на крик:
— Нет!!! Этого не
будет!!! Слышишь? Не будет!
— Когда-нибудь это
все равно произойдет, — жестко и на удивление спокойно отрезал
старший.
— Я буду
оттягивать этот момент так долго, как только смогу! И ты..! Ты не в
силах меня заставить! — юноша тяжело дышал и срывающимся голосом
добавил. — Принятие Дара — дело добровольное! А я своего
добровольного согласия не давал и давать не собираюсь... — глаза
Квиара заволокла темнота. — И если это все, то я пойду,
Айз.
— Ты — первородный
сын Айза Эларды! Как смеешь ты пренебрегать своими
обязанностями?!
— Мне это
неинтересно.
— Твоя мать тебя
отвратительно воспитала, — процедил мужчина сквозь зубы.
Резко поднявшись со скамьи, он полностью завернулся в длинную белую
мантию и теперь с высоты своего исполинского роста разъяренно
взирал на непокорного сына.
Однако, на
отпрыска демарш родителя не произвело абсолютно никакого
впечатления. Более того, юноша отвернулся в сторону и принялся
отрешенно наблюдать, как стекает из верхней чаши фонтана вода.
Медленной слабой струйкой. Такой же, как и его вера в то, что его
услышат и поймут.
