Гехан Третий Валлон, император
Арвона, сильнейший одаренный своего времени достигший
полумифической двенадцатой ступени боевого мастерства ушел из жизни
тихо. Словно в противовес той бурной жизни, которой жил. Привычно
прикорнув после сытного ужина в кресле у камина, герой Восстания
Ярости, вышвырнувший астшанских захватчиков с земель империи,
основатель нового императорского рода, сильнейший воин, получивший
прозвище Яростный Вихрь, политик и не слишком успешный семьянин
тихо скончался во сне. Некогда могучее сердце просто решило, что
время пришло, и остановилось.
Когда Кесс Родор, глава Палаты Теней,
пришел к своему императору и другу на обычные вечерние посиделки
возле камина, то нашел только остывающее тело. Звать целителей было
уже поздно.
Скорбная новость пожаром разнеслась
по столице, а копыта загоняемых гонцами лошадей понесли ее по
империи. С торговыми караванами и кораблями, с секретными
посланниками новость пошла путешествовать дальше. В подчиненные
белым жрецам королевства востока. В леса вечно беспокойного севера.
В пустыни Астшана и торговым городам юга. На Золотой архипелаг, и к
сиятельным ванам далекого Хиндана. Ведь эта новость была одной из
тех, что меняет мир.
Череда траурных мероприятий
растянулись на несколько дней. И на это время вечно шумная столица
затихла. Застыла в страхе грядущих перемен. Напряжение висело в
воздухе, словно рой мух над не слишком свежим трупом.
Отложив на время вражду, одноцветные
дворы и двухцветные кланы добросовестно играли свои роли в пьесе
траура и скорби. Но все понимали, что это всего лишь легкая
передышка. Так ветер стихает, притаившись в ветвях, чтобы
взорваться яростью безжалостной бури.
Имперский Зал Предков отличался от
обычного разве что своими колоссальными размерами и наличием
стражников, день и ночь охраняющих суровый покой древних стен –
последнего прибежища столь же древних владык.
Когда-то в сотнях ниш единственного
зала этого огромного здания стояли десятки поминальных табличек с
именами древних императоров. Дымились палочки благовоний и горели
огни поминальных лампад, разгоняя темноту. Но теперь зал был
практически полностью погружен в темноту. Несколько больших фонарей
у входа и одинокий огонек в самом конце зала вырвали из плена ночи
только небольшой кусок Зала Предков. Если сам зал астшанские
захватчики не тронули, то для ритуальных табличек, которые также
обычно не трогали, все же сделали исключение и сожгли, стремясь
уничтожить саму память о Второй Империи. А без написанных по всем
правилам, с добавлением в чернила пепла умершего, табличек жечь
благовония и поминальные лампады не имело смысла.
