– А мои вещи?
Спросила я, когда мне сказали, что пора выходить.
– А здесь есть твои вещи?
Ехидно спросил Шопен и прищурился, рассматривая меня в красивом костюме и с хвостом на затылке.
– Я думала, что если люди что-то дарят, то это навсегда. Или и это тоже иллюзия?
Продолжает смотреть на меня и стискивать челюсти. Он всегда изучает меня, как подопытного кролика, как какое-то насекомое. Словно я под микроскопом, и он препарирует мое тщедушное тельце.
– А какие еще иллюзии у тебя были?
– Ты говорил о моем будущем, о том, чему хочешь меня научить…Ты создавал для меня иллюзию семьи.
– Ты не хотела, чтоб у тебя была семья, Лиза. Вот именно, что все было иллюзией. Потому что свой шанс ты прозявила. Просрала, я бы сказал.
Если Хромой ждет, что я кинусь ему на шею и начну говорить, как я сожалею и чтоб он меня оставил – хера с два. Он сильно ошибается. Я ни о чем его просить не буду.
– Ну значит просрала. И такое бывает. А не боишься?
– Чего мне бояться? Остаться без тебя? – мерзко усмехнулся, и мне захотелось вцепиться ему в физиономию.
– Нет, например, что я расскажу кому-то, как ты убил мою настоящую семью. Как их по твоему приказу превратили в фарш у меня на глазах.
– Это шантаж?
– Нет. Просто спрашиваю – не боишься ли ты.
Шопен осклабился, и его глаза нехорошо заблестели. Никогда не любила этот блеск, он не сулил мне ничего хорошего.
– Нет, не боюсь. Знаешь почему я не боюсь, Лиза?
Вкрадчиво спросил он и приблизился ко мне. Даже хромота не мешала ему передвигаться, как хищнику перед прыжком. И у меня вдруг пронеслось в голове – насколько на самом деле страшен этот человек и на что он способен.
– Потому что меня не посадят. У меня есть достаточно денег и связей, чтобы на все, что я сделал или сделаю, закрыли глаза. Я могу заставить замолчать кого угодно…И тебя в том числе. Я просто отрежу тебе язык, Лиза. Найду и отрежу язык. На первый раз. Запомни – любого, кто меня предает, любого, кто пытается меня подставить – ждет казнь. Не наказание. Нет. Казнь. И она будет страшной. И если ты думаешь, что я тебя пожалею – ты ошибаешься, потому что единственное, что я презираю в этой жизни – жалость! А теперь пошла в машину!
Я больше не сказала ни слова. Было ли мне обидно? Да, было. Потому что иллюзии все же имелись. И насчет будущего, и насчет того, что я всегда буду рядом с Шопеном. Не знаю… почему-то я так решила, что мы навсегда. Он создал эту иллюзию. Он же ее и разрушил. Я бы сказала, разнес в щепки. Вместе с моим внутренним миром, в котором сейчас произошел апокалипсис.
