Три подарка для ведьмочки

К моей великой радости, от шалостей Мурки на этот раз никто не пострадал. Почти. Один не в меру выпивший господин от неожиданности сел в сугроб и начал яростно креститься, когда из-за дерева, с которым он обнимался в силу своего нетрезвого состояния, вылетело нечто розовое и с широкой улыбкой во все клыки проникновенно так сообщило:
— Приветик! А пьянствовать не хорошо-о-о.
Подозреваю, мужик решил, что к нему пришла белочка*… в виде кошечки. Но так как фамильяра, узрев спешащую на шум меня, быстро ретировалась с места преступления, мне без особых проблем удалось убедить бедолагу, что «розовая летающая тварь из преисподней» (его слова, не мои) ему просто почудилась.
Признаться, обидно стало за хулиганку. Может, Мурмизулия и розовая, но точно ведь не тварь из преисподней! Всего лишь фамильяра. Зверь редкий и полезный, в отличие от демонов всех мастей. Пометавшись между мстительным порывом навесить на пьяницу заклинание «кривых ног», чтобы спотыкался до самого дома, или отпустить с миром, я выбрала второе — этому болезному и так досталось: наверняка теперь розовое чудище будет в кошмарных снах являться, напоминая о вреде пьянства.
Пройдя через соседний двор и площадку, на которой хозяева выгуливали своих питомцев, мы с Мурмизулией заскочили на подножку отъезжающего трамвая под негромкий звон колокольчика. После моих возмущений ее поведением, фамильяра согласилась, что ночью шалить действительно не следует, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, а вовсе не потому, что можно довести до сердечного приступа ни в чем не повинных прохожих.
Так или иначе, но чудо-юдо мое неуправляемое заметно притихло и даже обернулось обычной черной кошкой все с той же целью — не привлекать внимания. Правда, народ от нас шарахаться стал еще больше из-за примет, с черными котами связанных. С другой стороны… пусть шарахаются! Соглядатаи нам с Муркой сегодня не нужны.
Марьяна зашла в трамвай через пять остановок, так что встретились мы с подругой не на пустыре, как договаривались, а раньше, что несказанно обрадовало обеих. И только фамильяра презрительно фыркала, никак не комментируя наши бурные восклицания. Мурмизулия, сменив облик, продолжала строить из себя бессловесное животное, гордо восседавшее у окна и время от времени пытавшееся поймать проплывающие за стеклом огоньки.