Небо. Хмурое, или просто рассветное. Всё тело затекло, но это знакомо и привычно. Во рту срали кошки. Тоже пофиг. Главное, что где-то ещё осталось вино. Осталось оно исключительно потому, что водки было вдосталь. Водка кончилось, и пить после этого «Каберне» как-то совсем стрёмно. Так что сейчас есть шанс поправить головную боль, ломоту во всём теле и противный вкус во рту.
Андрей с трудом опёрся рукой о гальку, хрустнул суставами и попытался встать. Вчерашняя пьянка закончилась как обычно. Эти уроды Витька с Виталькой сдристнули, оставив его валяться. Ругался Андрюха более по привычке и от полноты испытываемых ощущений, чем от действительной злости. Никакой злости к друганам он не испытывал. В конце концов, водяру принесли они, было бы на что ругаться. А таскать его домой они пробовали. Но мамка так их отругала, что больше, наверное, не рискуют. И то верно: кто ж захочет огребать за хорошее дело? Да пох, главное встать. Вот. Вот, сидит. Сейчас ещё до «Каберне» доберётся, оно где-то в пакете должно было валяться, горло промочит, можно будет встать и идти домой.
Картину, представшую в предрассветное время похмельному парню, впору было списать на пьяный бред или чью-то злую шутку. Но Андрей точно знал, что уже проснулся, хоть и с бодуна, но уже проспавшись. А организовать подобный… сюр не мог никто. Потому что больше никого рядом не было.
Возле потухшего костра валялись объедки и остатки вчерашнего гульбища. Три одиноких пустых бутылки нестройным рядом светлели стеклянными боками, повернув горлышки в разные стороны. Рядом с белым мятым пакетом лежала пластиковая тарелка с остатками чего-то тёмного. Бутылка «Каберне» лежала горлышком в эту тарелку. И даже похмельному понятно, что содержимое бутылки как раз и темнеет на белом пластике. А рядом с тарелкой вытянулась лиса. Приоткрыв пасть и закрыв глаза, зверёк сладко дрых, не обращая внимания на человека. Андрей тоже открыл рот и оглядел эту картину несколько раз. В первый момент он решил, что зверь дохлый, и отвращение чуть не вызвало блевоту. Но потом заметил, как поднимаются и опускаются бока, после чего желудок подуспокоился. Осклабившись, Андрей протянул руку, взял бутылку и обнаружил, что в ней осталось пара глотков. А больше и не надо. Промочить горло, хотя бы просто промочить. Вино смыло дряной вкус, слабость и тошноту. Через минуту случилось чудо: в глазах прояснилось, слабость не исчезла, но всё же вполне можно и встать, и даже дойти до дома. Но лиса! Андрей ещё раз оглядел оставшуюся со вчера стоянку и ухмыльнулся. Злости на зверька, вылакавшего его «стратегический запас» не было, наоборот, ситуация его позабавила. Лиса! Припёрлась ночью. Открыла бутылку. Как лиса могла открыть бутылку без штопора? Наверное полночи старалась, поглядывая на спящего человека. Умудрилась направить выпивку не на камни, куда всё вытекло бы бесцельно, а в тарелку. И лакала в своё удовольствие. И напилась… да как он! Андрей встал, убедился, что стоит уверенно, поискал, чем бы прибить наглую воровку… И вдруг понял, что точно так же лиса могла бы ночью перегрызть ему горло. Нет, бред конечно, не будет лиса заниматься такой фигнёй, но ведь теоретически могла бы! А вместо этого несчастная зверюшка добиралась до бухла, рискуя разбудить хозяина выпивки и огрести уже действительно серьёзно. И напилась пьяная. Андрей водил взглядом по животному то вверх, то вниз, разглядывая пушистый хвост, скрещенные задние лапы, открытый рот, торчащее ухо… Убивать пьянчужку расхотелось. Да и не умеет он убивать. Но что с ней делать? Оставить так? Тоже не годится: в конце концов она украла его бухло! Да нет, дело даже не в этом. Просто прикольно: бухающая лиса! Гы!
