Последние пару километров мы ехали по раскисшей от дождя грунтовке. Вдоль дороги торчали засохшие кустики какой-то травы, покрытые инеем. Наконец, мы остановились возле приоткрытых кованых ворот. Я выбрался из машины и подошел к ним вплотную. Металл был мокрым, местами ржавым. Левую створку ворот перекосило, но она все еще держалась, повиснув на верхних петлях. Над воротами была арка, в центре, в кованом кругу, напоминающем старинный рыцарский герб, на задних лапах застыла кошка. На голове у нее была корона. Вправо и влево от ворот тянулся полуразрушенный кирпичный забор. Я сфотографировал кошку, потом ворота, забор, и поспешил за Иваном, который в отличие от меня не стал задерживаться, а пролез в дыру и пошел к видневшейся вдали гостинице.
Асфальт на дороге, ведущей от ворот к «Гремучему Ручью», полопался. Сквозь трещины проросла трава, которая теперь торчала сухими бурыми вениками. Чем ближе я подходил к гостинице, тем серьезнее ощущалось намерение природы поглотить полуразрушенное здание. Повсюду был терн, колючие стебли ежевики, почерневшие от холода и переплетающиеся между собой, как змеи. Лишь лиcтья вечнозеленого плюща немного оживляли эту печальную картину. Я миновал фонтан, заполненный грязной жижей, с ореолом из рассыпавшегося на тонкие пластины оранжевого кирпича. Лестница, ведущая к парадному входу, была в таком же состоянии, что и чаша фонтана, отличаясь лишь наличием густого зеленого мха, покрывавшего ее пушистым ковром.
Иван стоял перед входом, задрав голову. Я последовал его примеру. Когда-то здание гостиницы было трехэтажным. Последний, мансардный этаж со временем разрушился, кровля местами просела, кое где росли деревца и все та же сухая лохматая трава.
— Что будем делать? — спросил Иван.
— А что? — не понял я.
— Дверь забита фанерой. В дом так просто не попасть, — и он ткнул пальцем в парадный вход, который сейчас превратился в проем из рассыпающегося кирпича, действительно забитый фанерой.
— Нашел проблему. Залезем в окно, — и я решительно направился к дому. — Подсади меня!
Я залез, испачкав джинсы и куртку, потом помог забраться Ивану. Несколько секунд мы отряхивались от кирпичной пыли, пока не поняли, что лишь размазываем ее по одежде. Внутри было пусто: ни мебели, ни мусора. Не сговариваясь, мы молча вышли в коридор и остановились перед ведущей на второй этаж широкой лестницей. Ступени были покрыты грязью, дерево на перилах сгнило или его унесли местные жители для улучшения интерьера собственного жилья. Металлический каркас напоминал брекеты, лишенные основы, то есть зубов.
