[ПРЕДИСЛОВИЕ]
В тесную комнату с занавешенным окном не проникал дневной свет: безуспешно барахтаясь в чёрной, давно не стираной портьере, он пытался заглянуть в захламлённый дом старого мага, но, натыкаясь на клочья пыли в складках покусанной молью ткани, обиженно возвращался обратно – на узкие улочки графства Маингард, где вовсю пели птицы, на деревьях зеленела листва и неизбежно наступало лето. В тёмной комнате же царил пробирающий до костей холод. На колченогом стуле догорало несколько дурно пахнущих восковых свечей. Они нехотя освещали сгорбленную старческую спину, взлетающие над продолговатым столом скрюченные пальцы и не могли дождаться, когда же они, – свечи, – наконец погаснут.
В затхлом воздухе плыл ни с чем не сравнимый, сладковатый запах разложения, смешанный с ароматом белых лилий и зажжённых благовоний – в центре комнаты на грубо сколоченном столе лежала миловидная девушка с узким, осунувшимся лицом и со скрещёнными на груди руками. Старик монотонно бормотал заклинания и осторожно касался холодного и мертвенно бледного лба покойницы. Полумрак захламлённой комнаты осветила яркая вспышка заклятия, и маг отдёрнул руку, оставив меж тонких, изящно выгнутых бровей мёртвой девушки едва заметный фиолетовый ромб, в центре которого матовым перламутром переливалась она – бесконечная сила воскрешённого и навеки бессмертного существа.
– Вставай, – велел старик и, задув по очереди восковые останки свечей, с раздражением замахал руками, разгоняя клубы сизого прогорклого дыма, но те, будто забавляясь, ринулись на хозяина дома и забились в его горло и крючковатый нос. – Кха, кха! Тьфу ты, чёрт! Опять весь дом закоптили, чтоб вас…кха, кха!
Натужно кашляя и вытирая слезящиеся от дыма глаза, маг добрался до занавешенного окна и, взмахом руки сорвав портьеру, отворил его заколоченные металлическими решётками створки. В тесную комнату тут же ворвался томившийся за закрытым окном солнечный свет, от которого слепило глаза и перехватывало дыхание. Старик инстинктивно зажмурился и, для пущей убедительности прикрыв глаза рукавом потрёпанной мантии, замер перед открытым настежь окном, наслаждаясь пением птиц и привычным шумом дневного города.
– Молоко, молоко! Свежее ослиное молоко!
– В продаже эльфийские хлебцы! Спешите купить!
