– Мариамина, дорогая, я так тобой горжусь! – растроганно вздохнула леди Клигерхилд, которая официально была моей матерью вот уже два дня. С тех пор, как я, поскользнувшись в ванной, ударилась головой и очнулась в другом мире!
– Подумать только, наша дочь – и королева бала Ночи утех… – восхищенно проговорил лорд Клигерхилд, то есть мой новый папочка. И подойдя к своей жене, вместе с ней приобнял меня за плечи. Я же неподвижно стояла на месте и нервно улыбалась, глядя на свое отражение в большом зеркале. Белокурая красотка с большими карими глазами, в роскошном пышном золотом платье… которое мне предстояло надеть на эту чертову Ночь утех.
Суть которой заключалась в том, что адепты Золотой Академии в ночь с тридцать первого декабря на первое января устроят торжественную традиционную новогоднюю оргию! Так мало того, именно моя предшественница, пройдя строгий конкурс… стала той, кто будет удостоена чести стать королевой бала. А значило это ровным счетом то, что Ночь утех официально начнется с того, что сам ректор Золотой Академии лишит меня девственности! Да-да, вы не ослышались, лишит девственности прямо посреди бального зала, после чего все адепты и преподаватели начнут бодро совокупляться друг с другом!
И как вы, наверное, понимаете, такая перспектива меня – невинную тихоню – никоим образом не вдохновляла! Потому искренней радости своих благородных новообретенных родителей я вообще вот не разделяла.
– Ах, помню свою первую Ночь утех! – мечтательно вздохнула леди Клигерхилд, глядя на меня так, словно речь шла о каких-то школьных танцах, а не чертовой оргии. – Как я с завистью смотрела на Аделину Флер, которую тогда избрали королевой бала, а я даже в первую десятку рейтинга не вошла… Какая же ты счастливая, доченька моя!
– Да, спасибо, маменька, – закивала я, все еще продолжая нервно улыбаться.
– Эх, хорошо быть молодым! – с теплотой улыбнулся папаша.
Они больные, просто больные!
Ну к черту этот ненормальный мир, я должна вернуться домой, в свое родное тело! Любой ценой найти способ до того, как придет время Ночи утех! А времени этого остается совсем ничего – всего неделя. Ровно неделя, прежде чем меня запакуют в это самое платьице и усадят на церемониальном троне перед ректором, который раздвинет мне ноги и окажет мне «честь», обесчестив меня на глазах у всех!
