Глава 1. Спор
Нет, миллиардер мне не был нужен.
И никогда я о подобном не мечтала. Никогда! Честное слово! Это все Лялечка Василевская из маркетингового отдела виновата. Она, блондинка с полной четверкой, заявила, дескать, всё – всё, девочки! – в этом мире делается лишь для нее. И виллы на Багамах строятся, и лимузины железные на заводах куются, и олигархи-миллиардеры свои миллиарды зарабатывает.
Всё!
Всё для нее! Вернее, для таких, как она – молодых, высоких, загорелых и длинноногих.
А еще сказала, что купальник для поездки в Портофино она себе уже купила.
Я тогда возьми да ляпни – мол, как же тогда быть нам? Обычным Соням Огурцовым с ростом табуретки и талией креветки? Немолодым. Тридцать мне почти пять лет назад как стукнуло. Да не просто так стукнуло, а, как пел «Король и Шут», «камнем по голове» огрело. А на последнее, вчера случившееся, не-буду-говорить-скока-летие мне официально объявили, что я теперь совсем старушка и неликвид. Вечером мама позвонила и со слезами полтора часа сокрушалась о том, что, часы мои свой лимит протикали, и внуков теперь она не дождется. Ах, да-а-а! Забыла сказать, что перед этим, утром, мне позвонил мой бойфренд (теперь уже бывший) и сообщил, что бросает меня. Чтобы жениться на другой (ну, вы понимаете)… И, вот, до самого вечера я сидела, ревела, запивая рыдания коньяком, и обещала себе, что больше ни за что! Больше никогда…
… а тут эта Лялечка со своим купальником. И такая, девочки, меня обида взяла! Чем я хуже то? Ну, полновата. И волосы от краски посеклись. Ну, ногти на нервах сгрызла – после разрыва с милым же была! И, этот, как его…
…возраст. А мелкий рост, между прочим, каблуки неплохо исправляют!
В общем, обозлилась я тогда на Лялечку, как собака Баскервилей на сэра Генри. Обозвала ее в сердцах пустоголовой. А они – Василевская и все ее коллеги из отдела – надо мной только поржали. Не смеялась лишь Рая из бухгалтерии – пятидесятилетняя старая дева с приданым в виде выводка котов, собрания сочинений Оскара Уайльда и радикулита.
Уж она-то меня хорошо понимала!
– Я, Сонька, хоть и пустоголовая, – не стала спорить Ляля, – зато красотка и счастливица. И мужики мне под ноги штабелями ложатся.
Она смотрела на меня сверху вниз, вся такая блондинисто-загорелая, сияющая персиковыми румянами на щеках, так что во мне проснулся дух противоречия: