ПРОЛОГ
Цветастое концертное платье с оборками висело в шкафе среди обычной одежды – строгих костюмов и модных шифоновых блуз. Люба погладила шелк, который так красиво переливался, когда она плясала в этом наряде… Хотелось кружиться, отбивая такт каблуками, хотелось петь и видеть восхищенные взгляды зрителей.
Но вот уже полгода, как ее ансамбль развалился. И неизвестно, получится ли снова собраться в прежнем составе. Кризис. Не до концертов.
Сцена всегда манила и звала Любу – с детства она мечтала выступать, покоряя города и страны, даже хотела поступить на театральный, но не сложилось. Реальностью стал цыганский ансамбль, руководителем которого уже лет тридцать был ее дядюшка – седой весельчак Ян Мусатов. Прадед Любы, говоривший, что он потомок кэлдэрарского рода Дэмони, бродил когда-то с табором по Румынии, а дед осел в небольшом горном селении. Девушке досталась смуглая кожа и пронзительные черные глаза отца, а волосы ее были жесткими и темными, как хвост кобылицы. Бабушка с детства звала ее Чирикли. Потому Люба и взяла себе этот сценический псевдоним – Чирикли, что означало – птичка. Она и порхала по сцене в своем пестром платье с воланами, пела под гитару и гастролировала со своим ансамблем, пока не наступили голодные годы – концертов было мало, денег они приносили всего ничего, а жить хотелось на широкую ногу, как девушка привыкла с детства.
И тогда она придумала другой вид заработка – во время, свободное от выступлений, которых становилось все меньше, Люба-Чирикли занималась гаданиями, открыв в своей квартире небольшой салон. Ее квартира на окраине города, в доме, заросшем дикой розой и пионами, была полна удивительной атмосферы – украшена всевозможными магическими артефактами, веерами, шалями, перьями и хрустальными шарами. Тяжелые бархатные шторы, вечный полумрак, ароматные палочки, источавшие запах сандала и мирта, ладана и гвоздики… И сама Чирикли в цветастом платке поверх распущенных по плечам волос, в красно-черном платье с рюшами, звеня монистами и браслетами, встречала доверчивых людей, желающих узнать свое будущее, отвести дурной сглаз, снять порчу или венец безбрачия.
Для многих находила Чирикли утешение, но старалась не связываться с темной старинной магией, что могла приоткрыть двери в жуткий потусторонний мир, в который все еще верили цыгане. Бабушка Злата рассказывала ей немало страшных историй о призраках и демонах той стороны, которую называла запредельем. Бабушка знала много страшных сказок, но Любаша, воспитанная в советское время, когда магия и колдовство были под запретом и считались пережитками прошлого, поначалу полагала все это выдумкой и баловством. Но все равно девушка осторожничала, отказывая некоторым клиентам, которые хотели сделать что-то злое – приворот навести, смерти кому-то желали… Не хотела Любаша связываться с такими делами, помнила – за все будет расплата. Гадания – это одно, а порча – совсем другое. Опасное это дело. Злое.
