Пролог
Глаза с трудом выхватывают в мешанине красок знакомые фигуры. Заклинания ослепляют яркими вспышками, оглушают взрывами и громовыми раскатами. Но вот в какофонию врывается пронзительный женский крик. Вначале я не могу разобрать фраз, но после жалею, что услышала:
- Он погиб из-за тебя! Мы все умрём здесь из-за тебя!!!
…из-за тебя… из-за тебя… из-за тебя…
Брошенные сгоряча слова ранят в самое сердце, заставляют подняться на дрожащие ноги.
– Помоги, родная, – шепчу, не чувствуя губ. – Прошу, помоги.
Боль от превращения тут же заглушает другая. Нестерпимая, жгучая. Я вновь горю в невидимом огне, плавлюсь от бегущей вместо крови лавы, опять умираю, но не могу умереть.
Шаг, ещё один и ещё. Не вижу, чувствую цель. Магия плещется в израненном теле, но мне с трудом удаётся вытянуть необходимое. И вот к огню внутреннему прибавляется огонь внешний. Я – гигантский факел.
Последний судорожный рывок и цель оказывается в моих объятьях. Шипит, стонет, вырывается. Раздирает живот когтями. Но я не замечаю увечий, огонь, бегущий в жилах, ранит намного сильнее.
Пахнет горелой плотью противно, тошнотворно, заставляя лишь сильнее стискивать гада крыльями. И повторять:
– Он чудовище, убийца. Ты обещала, сдохнешь, но вернёшься из небытия и уничтожишь эту тварь. Так что терпи. Терпи! Терпи…
Вскоре жертва затихает и перестаёт шевелиться, но я никак не могу заставить себя развести крылья, превращая останки в пепел. А затем моё тело вдруг становится лёгким-лёгким, невесомым. Кажется, взлетаю, поднимаюсь все выше и выше. Боль уходит, с каждой секундой становясь меньше. Вскоре она исчезает, забирая с собой страх, мысли и эмоции.
В высоте больше не пахнет горелым. Воздух наполнен чем-то знакомым и невероятно вкусным. Сладким, родным. Я глубоко, до головокружения вдыхаю, буквально выпиваю волшебный эфир. Насладившись, выпускаю обратно через рот. Вновь пытаюсь набрать полную грудь, но больше вдохнуть так и не могу. Кричу, теряя последний воздух. Судорожно дёргаюсь от ужаса и падаю с высоты прямо в пустоту.
Глава первая
Старинные дедовы часы мерно тикали на стене, отбивая последние минуты моего нахождения в доме. Я стояла в гостиной с сумкой наперевес и разглядывала знакомую с детства обстановку.
– Присядем что ль на дорожку, Грушка, – пробасил дядька Федор, по-хозяйски рассматривая из-под кустистых бровей уже свои новые владения.
