Другая жизнь

- Имя скажи своё, красавица.

- Марина, - в горле сухо. Язык еле-еле двигается. Провожу им по губам. Потрескались. - Домой отпустите.

Он приподнимает кустистую бровь:
- Отпущу, но не так быстро. Сначала переведу в неврологию. А оттуда уже и поедешь.

- А Новый год?

- Уже седьмое января. Семь дней в коме. С Рождеством, кстати.

Ничего себе упала. Праздник своим испортила. Как год встретишь, так его и проведёшь?
Через неделю меня переводят в неврологию. Голова беспрерывно болит, будто кто-то незримый обхватил её сильными лапами и пытается раздавить. Постоянно тошнит. При ходьбе шатает из стороны в сторону. По идее, у меня постельный режим. Но позиция больничной столовой: ноги не поломаны, значит, придёшь, а если не пришёл, значит, не настолько сильно хочешь есть. Персонально еду не разносят. Если бы не девочки в палате, давно бы умерла от голода. Странно, что Максим ни разу не проведал меня. Доктор в реанимации говорил, что ко мне приходили родственники - мать и молодой мужчина, но их не пустили. Звучит неправдоподобно. Максим - медик, и знает на каком языке разговаривать с себе подобными. Да и профессиональную солидарность никто не отменял.

- Иванцова, посетители. Иванцова, оглохла? – по мозгам отбойным молотком бьёт окрик самой грубой медсестры отделения.Ей бы работать в пыточной. Она даже уколы делает с каким-то садистким наслаждением.

Соседка по палате делает мне красноречивые знаки. Почему-то собственная фамилия звучит как чужая. Заторможенно понимаю, что посетители - Макс и Лисёнок, и сердце начинает колотиться сильнее от предвкушения встречи. Как же я соскучилась! Не терпится зацеловать щёчки и золотистую макушку Лисёнка и снова оказаться в надежных, крепких руках любимого мужчины. Больничный коридор кажется невообразимо длинным. Хочется преодолеть его в два прыжка. Злюсь на свою черепашью скорость. Иду, как дряхлая старуха, шоркая ногами и цепляясь за стенку, чтобы не упасть.

Открываю дверь в тамбур. Растерянно обвожу глазами небольшое помещение с банкетками у стен, на одной из которых сидят мужчина и женщина. Моих нет. Может, они на лестничной клетке?


- Эй, сеструха, ты куда? – слышу окрик.

- Оглохла? – рывок за плечо, и я оказываюсь развернутой к мужчине. От него разит перегаром и крепким табаком.

- Вы мне? Отпустите! – пытаюсь скинуть его руку и громко зову мужа. – Максим!