ГЛАВА 1
{ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД}
[ВИТАЛИНА]
— Войцеховская, как ты все это объяснишь? Неделю в новом приюте и уже драка, да еще какая! У одной челюсть сломана, вторая с разбитой губой и вся в синяках!
Я стояла в нелепом коричневом платье перед высокой классной дамой, как она заставляла нас называть, точнее, как твердил нам кодекс.
— Оправдание, что это случайно получилось, мадам Яковлева, не подходит? — с вялым энтузиазмом съязвила я.
Яковлева сверкнула накрашенными глазами. Ее макияж был таким ярким, что хотелось вырвать себе глаза, лишь бы больше никогда не видеть этот ужас.
— Войцеховская, ты поменяла множество приютов, ты не забыла? Захотела на малолетку, всю жизнь по тюрьмам, как родители, и сгнить там?
Я прикусила губу до крови. Еще одно слово о моих родителях, и я ей челюсть сломаю. Точно. Так и сделаю. И плевала я на все с высокой колокольни. Яковлева, наверное, поняла, что сказала лишнее.
— Живо иди к себе! Остаешься без вечерней прогулки и… клянусь, еще одна выходка — окажешься в боксе на неделю!
Я откланялась и двинулась к двери. Вот же старая мымра.
Бокс был своеобразным помещением, изолятором, где ты все время проводил один, подобно тюрьме. Ни книжек, ни общения, еда — скудная каша — два раза в день, и все. Жестокое обращение с детьми, с несовершеннолетними детьми и подростками. Именно это и пытались изменить мои родители, как и те немногие, поднявшие бунт вместе с ними. Но мятеж был быстро купирован властями Девятнадцатой колонии — самой главной из всех двадцати.
В Девятнадцатой сидели местные власти, толстосумы за высокими стенами города, которые ни в чем не нуждались. Двадцатая и Одиннадцатая колонии были приближены к ним, остальные же семнадцать существовали в нищете. Люди выживали, не щадя себя и работая на этих ублюдков.
Мало кто решался пойти против поселения под номером Девятнадцать. Мои родители были одними из тех смельчаков, которые сумели бросить им вызов. Правда, очень скоро они поплатились за свою жажду справедливости свободой. Был ли их поступок героическим, или же безрассудным… важно ли это теперь? Ведь мамы и папы больше нет рядом.
За поднятие бунта родителей переселили в Пятнадцатую колонию. Место страшнее ада. Местные нарекли его Обителью Проклятых. Остров-тюрьма, где родители найдут свою смерть, если уже не нашли. Я больше никогда не увижу их. И мой младший брат… Он не знал маму и папу. Мне было пять лет, когда они оказались на Острове, а Влад — еще совсем крохой. У нас была бабушка, но попечительский совет Девятнадцатой колонии решил отправить нас в один из Благодатных домов (так назывались приюты для несовершеннолетних). И с тех пор наша с братом жизнь стала вечной чередой Домов. Мы не задерживались надолго на этом месте. В основном, конечно, это было моей «заслугой».
