Меня трясёт, и всё кажется, сейчас темноту коридора разрежет сияние свечей, а сквозь грохот сердца донесутся шаги.
В тонкой кружевной сорочке холодно, и это заставляет отклоняться к стоящей сзади Изабелле. Это она сорвала с меня халат и уронила его на леденящий паркет.
На лицо опускается бархатная полумаска. Изабелла завязывает её, вкладывая в ленточки чары, чтобы никто не снял.
– Итак, запомни, Кати, – шепчет Изабелла на ухо, прикрытое перекрашенными в чёрное волосами. – Лорд опоён зельем страсти, надо только коснуться его, и он не сможет тебя выгнать прежде, чем получит своё. Едва он уснёт, выходи в коридор, я сменю тебя. Поняла?
Киваю, потому что ответить не могу – предусмотрительная Изабелла лишила голоса на целую ночь.
– И не вздумай ему сопротивляться, кузина, – шипит она, и вдоль моего позвоночника ползёт мертвенный холод чар. – Ты должна изображать страстную влюблённость… Впрочем, – она усмехается, – кажется, тебе это и изображать не надо.
Сердце пропускает удар, я оборачиваюсь, хотя в темноте не могу разглядеть её лицо, лишь лиловые отсветы в глазах. Изабелла – колдунья, и я слишком хорошо знаю, какими ужасами обернётся непослушание.
Единственное, чего не понимаю – зачем ей подкладывать под лорда Валентайна меня? Пусть колдовству любовь не подвластна, но он красивейший мужчина, умный, благородный – мечта любой девушки! Но то ли Изабелла не хочет рисковать, опасаясь, что он не женится на опороченной, и тогда она сможет доказать свою невинность, то ли она не невинна.
А может, это извращённая месть за то, что на балу лорд первой пригласил меня, а не блистательную Изабеллу, и теперь она хочет дать мне вкусить мимолётного, хоть и позорного счастья, а потом отнять его навсегда.
Своей рукой она проворачивает кованую ручку. Контур приоткрываемой двери очерчивается жёлтым сиянием. От волнения хочется кричать, но я лишь сглатываю.
В последний миг Изабелла шепчет:
– Если не получится – расплачиваться будет Лотта.
Меня охватывают мурашки. Лотта – моя кормилица, единственный человек, который меня любит. Но она простолюдинка, служанка в доме отца Изабеллы, и под «расплачиваться» та может подразумевать и выплеснутый в лицо Лотты кипяток, и приказание высечь её плетью, и отправку на самые чёрные работы. И всё вместе взятое.
Могу ли я своим упрямством обречь Лотту на страдания? Стоит подумать о её ласковых глазах, о больших тёплых руках, о том, как она заботилась обо мне больной, как она играла со мной, как осталась с нами в самые трудные времена, и понимаю: не отступила бы, даже если бы меня ждал не прекрасный лорд Валентайн.
