Молодая женщина сделала несколько шагов в сторону экипажа. Что-то тянуло её к этой особе с пугающими глазами и белым, словно свежевыпавший снег, лицом. Внезапно картина перед взором графини поплыла, как следы на песке, смываемые накатившей волной. Затем сознание погрузилось в спасительную тьму. Когда графиня очнулась, её заботливо поддерживал перепуганный кучер, а чёрный экипаж уже покинул двор гостиницы.
Во время происшествия слуга графини о чём-то болтал с конюхом и не успел заметить мрачную процессию. Он услышал, как графиня кого-то зовёт, но не смог разобрать слов. Мужчина испугался, когда его хозяйка, отдаляясь от входа здания, стала терять равновесие. К счастью, он вовремя к ней подоспел. Графиня обо всём рассказала супругу, но тот лишь отчитал слугу, который не рискнул тревожить графа и не предупредил его о внезапно спланированной прогулке. Молодая женщина пожалела о своей откровенности, так как подставила под удар не только старого слугу, но и себя. Дело кончилось тем, что она попросила прощения у мужа за свою неосторожность, нежно облобызала его, а о неприятной встрече условились больше не вспоминать. Супруги вновь пребывали в чудесном настроении и совершали привычные любовные подвиги на лоне природы. Да и большую часть пути они уже преодолели.
***
Высокие деревья молчаливыми стражами окружали влюблённую пару, скрывая от посторонних глаз картину столь сокровенную для двоих, сколь и восхитительную своей нежностью и необузданностью. Супругам нравилось предаваться страсти под открытым небом. Мужчина, высокомерный и лишённый эмоций в среде подобных ему аристократов, неожиданно преобразился. Никто из представителей высшего общества и подумать не мог, что граф так хорошо разбирается во всех многочисленных крючках и завязках женского платья.
Аристократ раздевал супругу нежно, осторожно, словно освобождая из плена вьюнка бархатистую розу. Сторонний наблюдатель, окажись он на поляне, сразу бы заметил, какое удовольствие это действо доставляло обоим. По мере того, как обнажалось тело чаровницы, она теряла свой аристократический лоск и неприступность. Им на смену приходили трогательная беззащитность и чувственное очарование готовой к любовным ласкам красавицы. Избавленная на время от условностей светского общества, она нетерпеливо стягивала с супруга одежду, тихонько стонала, когда его ласковые пальцы касались её обнажённой груди, а губы покрывали поцелуями плечи и шею.
