Холод пришел на земли Квебека. Настоящий. Зимний.
Такой же холод царил с некоторых пор в отношениях Клементины и ее мужа.
Она думала и никак не могла понять, вспомнить не могла, когда все окончательно сломалось. Когда из супругов они превратились во врагов? Раздражение, обиды – все это копилось, собиралось и однажды обрушилось, подмяло под себя их: весь их быт, их совместные вечера, их способность хоть как-то общаться.
Оливье приходил домой все позднее и все реже. То оставался ночевать в казармах, то засиживался до утра с друзьями за картами.
В доме: на столах, на бюро, даже на полу у постели, - то появлялись, то исчезали россыпи монет. Клементина, впрочем, о результатах бессонных ночей мужа догадывалась еще до того, как успевала заметить появление или исчезновение денег. Настроение Оливье стало неустойчивым. Чаще – дурным. Он не говорил с ней больше, взглядывал едва, усаживаясь за стол завтракать. Сидел напротив, механически поглощал все, что подавала Николь. Молчал.
Молчала и Клементина.
Она не знала, как все исправить. Больше того: она не была уверена, что в самом деле желает что-то исправлять.
Северак, - она не могла упрекать его за это, - тоже стал все чаще ночевать в казармах. Она спросила однажды о причинах – он замялся, не нашелся, что ответить. Она покачала головой – больше не спрашивала.
Однажды, придя домой уже после полуночи, Оливье вдруг поднялся к ней в комнату. Отворил дверь. Бросился в ее постель.
Он был мертвецки пьян.
Клементина проснулась не сразу – какое-то время боролась во сне со страшным чудовищем. Оно было огромным и не желало ей зла. Просто случайно, не глядя, оно наступило на нее – маленькую, едва ли больше размера одного из его, чудовища, пальцев. И она никак не могла выбраться, освободиться, вдохнуть.
Проснувшись, она поняла, что чудовище – не вполне сон.
Оливье придавил ее своим телом, наступил рукой на волосы. Она не могла шевельнуться.
Когда, очнувшись, она стала сопротивляться, протестовать, он зажал ей ладонью рот.
Он взял ее жестко и быстро. Двигаясь, тяжело дышал – то рычал, то всхлипывал. Кончив, откатился в сторону. Похлопал ее по щеке. Попытался чмокнуть в плечо, но промахнулся, ткнулся носом в разорванное кружево.
Ее мутило.
Когда он ушел, она не смогла подняться. Лежала, распластавшись на постели, охваченная ужасом. Прислушивалась к тому, как твердел, делался каменным ее живот. Как, едва судорога утихала, начинало биться внутри дитя. Держала ладонь на животе, шевелила губами, шептала, уговаривала ребенка подождать. Уговорила.
