До выступления оставалось чуть больше часа и мне следовало побыть одной. В холле уже толпились гости, рокот их голосов был слышен даже в коридорах служебных помещений, хотя здесь он больше напоминал приятный шепот ручейка. Наверняка за плотными дверьми гримерки и его не слышно. Феты в дорогих нарядах до пола плавали от картин к буфету, от буфета к балкончикам, от балкончиков к фонтанам и скульптурам, а от них – к небольшой оранжерее, разбитой прямо на этаже. Мужчины в это время пытались поразить своих спутниц щедростью, интеллектом, красотой, обилием знакомств, ну или кто во что горазд. Те, кому особо похвастаться нечем, сразу вели своих дам в темные закутки. Тут таких вагон и маленькая тележка. Об «искуйстве», наверное, разговаривать. В общем, всем было чем заняться. Я же ушла от греха подальше, чтобы не поднимать и без того высокий градус внутреннего напряжения. Макс посоветовал побыть одной, поймать внутренний настрой, попробовать отдохнуть и расслабиться. Ага. Расслабишься тут.
Альби и Тан написали, что уже направляются в театр, Оуэну добраться поможет Лоби. И только от Харви по-прежнему не было вестей, и я начинала волноваться. Оказавшись в гримерке, проверила основные новостные ленты – везде говорилось одно и то же: Харви пропал, хотя, по слухам, должен сегодня появиться на публике. Вечно у них слухи одни.
Положила планшет на столик и перевела взгляд на букеты. Слева – белые розы, справа – красные. Первый букет от Макса с верой в мой успех. Поджала губы и положила карточку на место. Неприятно обманывать хорошего мужчину. Конечно, в любви я ему не признавалась, да и он, в принципе, тоже, но мое сердце принадлежит другому и этого не изменить. Даже, если, как Элла из сегодняшней постановки, выйду замуж за другого, моя душа вечно будет тянуться к Харви. Второй букет оказался именно от него.
На губах, помимо воли, расцвела улыбка. Я провела кончиками пальцев по ровным буквам на плотной бежевой бумаге: «Моей Флер». Его…
- Твоей кому? Корове?
Потянулась носом к крупным ароматным бутонам и завизжала, когда услышала:
- Моей женщине.
Великогад сидел в углу гримерки, за ворохом костюмов в тенечке и беззастенчиво пользовался тем, что я его не вижу. Сердце обмерло и, чтобы не плюхнуться вслед за ним, я ударила себя по груди. Очумелое трепыхнулось и принялось остервенело колотиться в ребра, желая выскочить и проредить идеальную шевелюру Хартмана. Кто, блин, так делает?
