Изображение улыбающегося Сая ещё не погасло, когда Этель почувствовала, как две сильные мужские руки хватают её, словно пушинку, и толкают к стене. При этом вэйли не ударилась, хоть и инстинктивно сгруппировалась, ожидая болезненного удара. Как порядочная трусишка, которой по должности не положено сталкиваться с реальным противником, Этель закрыла глаза, ожидая расправы. Но в течение нескольких секунд ничего не происходило, и вэйли несмело открыла глаза. Только для того, чтобы тут же испуганно прижаться к стене. Кило стоял прямо возле неё. Его руки уперлись в стену, возле её лица и возле талии. Глаза цвета меда от гнева потемнели до расплавленной лавы, а все его существо источало дикую и голодную звериную мощь.
Этот роугг в равной степени и пугал и возбуждал.
- Это он?! – рыкнул Кило. – Ради него ты решила бросить меня?!
Этель не смогла заставить себя ему ответить. Знала, что должна успокоить его, знала, что нужно объяснить, что Сай – её брат. Но словно забыла, как нужно говорить.
-Любой мужчина, который прикоснется к тебе, Этель,- прорычал он.- Умрет.
Огонь, жар, безумие, охватившие Кило, когда он увидел соперника, едва сдерживались. Нет! Не соперника! Увидел, как на него смотрит Этель! Эти чувства! Эта доверчивая любовь и нежность должны быть адресованы ему! Не красавцу на экране, а ему! Может это, потому что, Этель чертова вэйли? Желанная, чувственная, соблазнительная вэйли! Или, может потому что, он так долго старался не замечать желание, которое в нем возникало при взгляде или при мысли о похожих на жидкий туман глазах этой ослепительной красавицы? Какой бы ни была причина столь сильного желания, роугг не мог бы остановиться сейчас, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Кило пришел в неистовство от мысли, что эти чудесные губы мог целовать кто-то другой. Его руки, будто действуя самостоятельно, отдельно от его разума, обвились вокруг тонкого девичьего стана. Роугг с низким, довольным рычанием притянул Этель к себе. Сейчас его не заботило, что чувствует вэйли. Все, что ему нужно было – это стереть любые воспоминания о сопернике. Одним плавным, хищным движением он наклонился и впился в чувственные губы жестким, подавляющим, подчиняющим поцелуем. В нем не было ни любви, ни ласки. Был только неистовый, испепеляющий голод, да желание, горящее в нем огнем последние полгода. У него не было женщины с тех самых пор, как он увидел временную замену своему штурману. Все естество Кило радовалось, тому, что, наконец, столь желанная добыча в его руках, что этот неистовый голод будет утолен.
