— Мэйла, ты готова? — в келью чинно вошла матушка настоятельница. Заметив разлегшуюся на кушетке девушку, ее брови нахмурились, она всплеснула руками: — Мэйла! Ты должна провести ночь в молитвах. Завтра постриг. Ты станешь одной из нас.
— А меня спросили, хочу ли я этого? — зло процедила пухлая, низкорослая девушка, не думая вставать с кушетки. Ее ненавидящий взгляд буравил настоятельницу.
— Твои родители хотели для тебя только добра, — мягко начала женщина, едва сдерживая раздражение. — Потому и отдали в монастырь. Да и с твоей магией…
— Вот именно, с магией! — вскочив, закричала Мэйла. — Вы понимаете, что со мной станет, когда мне ее запечатают? Это как оторвать часть души. Зачем?!
— Потому что… — настоятельница на миг замялась, пытаясь подобрать слова. Но все же решила не щадить девушку. — Замуж ты не сможешь выйти. Деваться тебе, кроме как в монастырь, некуда.
— Почему это я не смогу выйти замуж? — обиженно надула губы Мэйла.
— Во-первых, посмотри на себя в зеркало, — сухо и безжалостно выдала настоятельница. — Во-вторых, в академию тебя никто не возьмет. Денег у тебя нет, связей тоже нет. Куда тебе деваться? Только в монастырь. Наш триединый не смотрит на внешний вид.
— Я не хочу принимать постриг, — четко отделяя каждое слово, произнесла Мэйла.
— Ты его примешь. Завтра, — холодно и жестко осадила настоятельница строптивицу. Еще раз, глянув на Мэйлу, женщина покинула келью.
Сползая на пол, Мэйла зарыдала, застучала ладонями по топчану. Она пыталась вызвать магию, чтобы та помогла ей сбежать, но потом вспомнила слова одной из послушниц:
— Здесь сами стены покрыты защитной невидимой пленкой, чтобы не пропускать силу. Колдовать нет возможности. Даже не пытайся.
А ведь Мэйла очень даже пыталась и не один раз, особенно в первые дни, когда родители привезли ее сюда. Как Мэйла кричала и просила, но ее никто не слушал. Сейчас, спустя полгода заточения в стенах мрачного монастыря, Мэйла потеряла всякую надежду на побег.
Так она и прорыдала всю ночь напролет. Ее темные длинные волосы сбились. Некогда голубые глаза потухли, перестали излучать свет. Лицо, и так довольно пухлое, еще больше распухло от слез.
Под утро Мэйла забылась тяжелым сном, так и оставаясь на полу, облокотившись о кушетку. Ей казалось, она только закрыла глаза, как вдруг ее разбудил шорох. С трудом разлепив глаза, Мэйла попыталась вскочить. Но от неудобной позы затекло тело, и она кулем свалилась на пол, застонав.
