Просыпающийся город жил своей привычной жизнью. Базарная площадь Хелликии, как огромный гудящий пчелиный улей, медленно и неспешно заполнялась ежедневной суетой – гомоном спешащих по своим делам граждан, скрипом груженых товаром телег, криками горластых торговок, нетерпеливым ржанием лошадей и звоном ударяющегося о наковальню молота. Воздух заполнялся острыми и пряными запахами от разожженных костров, жарящегося на вертелах мяса, хмельной браги и свежевыпеченного хлеба.
- С дороги! Глаза разуй, рохля! - злой окрик заставил Ли отвлечься от созерцания того, как пышнотелая тетка поймала худющего ободранного пацаненка, пытавшегося украсть у нее с прилавка яблоко, и теперь что было силы тягала мальчишку за ухо, рискуя его и вовсе оторвать.
Оливия отскочила в сторону с проезжей части, выслушав в свой адрес еще парочку забористых ругательств от румяного и грузного дядьки, сидевшего на облучке огромной фуры, заполненной пузатыми дубовыми бочками с элем.
- Тетенька, отпустите, я больше не буду, - визжал парнишка, тщетно силясь выдернуть свое опухшее и покрасневшее ухо из пухлых цепких пальцев свирепой торговки.
- Вша мелкая, гнусь навозная! - вопила тетка. - Я тебе покажу, голодранец, как жрать мои яблоки. Сейчас сдам тебя Гончим, и пусть высекут тебя у ратуши, чтоб впредь неповадно было.
- Тетенька, не надо, я просто есть хотел. Пожалуйста! – лицо мальчишки некрасиво сморщилось, из широко распахнутых глаз брызнули слезы, прокладывая светлые дорожки по впалым и замурзанным щекам.
- Отпусти его, - понизив голос, Ли натянула капюшон пониже и сделала уверенный шаг навстречу разъяренной торговке.
Тетка замерла, окинув придирчивым взглядом невысокую худощавую фигуру Ли, одетую в новенькие коричневые замшевые брюки, такую же охотничью куртку и добротные сапоги из саррийской кожи.
- Тебе какое дело? – недовольно нахмурилась женщина, сдавив ухо пацана еще сильнее. – Или ты его сообщник? Развелось вас, ворья, как блох у собаки. Так я вас быстро на чистую воду выведу. Сейчас Гончих позову, пусть и тебе всыплют, - осмелев, разошлась торговка.
- Ты поосторожнее с обвинениями, - Ли положила руку на пристегнутый к широкому поясу кошель, туго набитый монетами, и женщина, шумно сглотнув, мгновенно растеряла весь свой боевой запал. – За клевету, насколько я знаю, тоже секут у ратуши. Зачем мучаешь мальчишку?
