Старик был высок, с густой, вычищенной до блеска, белой бородой. К своей внешности старик относился с большим вниманием, чего нельзя было сказать про одежду – вельветовые брюки с накладными карманами по бокам, хлопковая серая тенниска навыпуск. На голове – синий берет.
Этого старика многие знали в районе: по росту, прямой походке, крючковатой палке.
Знали и узнавали его больше торговые работники, которые именно в эти ранние утренние часы выходили на улицу покурить или просто подышать воздухом.
* * *
Покупателей в эти часы было мало, да и покупать особенно было нечего, государство переживало тяжелый экономический кризис. Продавцы, товароведы и прочие торговцы с удовольствием наблюдали за стариком, который в одиночку шествовал по улице, гордо неся свою голову в синем берете.
Кое-кто от скуки иногда заговаривал со стариком, пытаясь шутить, старик даже головы не поворачивал.
* * *
Путь старика всегда лежал в одном направлении – в кафе «Ветерок». Кафе это было обыкновенной стеклянной коробкой с небольшим тентом для летних столиков. Находилось оно неподалеку от автостанции, от которой редко отъезжали автобусы.
Это была не основная городская станция, а лишь северное направление, в котором, видно, не так много находилось населенных пунктов.
* * *
Старик приходил в кафе, стучал палкой в закрытые двери. Дверь распахивалась, на пороге появлялась прелестная девушка с яркими золотистыми волосами. Она всегда была в чистом и выглаженном переднике, всегда была свежей и улыбчивой.
Она целовала старика в лоб и уводила его внутрь «стекляшки». Здесь уже стоял накрытый стол, находящийся под огромным, похожим на дерево, фикусом. Ел старик немного, но долго. И все это время девушка с золотистыми волосами сидела напротив и смотрела с полуулыбкой за тем, как неторопливо поглощал еду старик.
* * *
Старик был немногословен. Если ему подавали что-то очень вкусное, он кивал головой и облизывал красным языком красные губы, причмокивая и тихо произнося одобрительные слова.
Девушка убирала посуду. В это время старик доставал из повидавшего виды кожаного портфеля бумагу, ручку, раскладывал все это хозяйство на столе. И без обдумывания начинал писать.
* * *
Кафе открывалось в десять утра, так что старик работал еще час без свидетелей, а когда появлялись первые посетители, занятие свое не бросал.
