которая начинается с прочтения прекрасных стихов, а заканчивается ужасной прозой
Снег под колёсами хрустел, повозка покачивалась, скрепя старыми рессорами. Из дымки выплывали всё новые и новые барашки облаков, а позёмка так и кружила над подсохшим разнотравьем, не успевшим поникнуть и спрятаться под первым октябрьским снежком.
Пристяжная, молоденькая гнедая кобылка, порой бежала медленно, почти не натягивая постромок, за это кучер Фролка то и дело охаживал её кнутом и ругался бранными словами. Потом, как бы опомнившись, начинал быстро-быстро креститься, прося прощения у господа за своё неуместное сквернословье.
Когда Фролка не бранился и не воздавал мольбы, он напевал унылую песню о милой, о горькой судьбинушке, да о добром и верном коне. А ещё кучер то и дело чихал, сморкался в поношенную и истёртую до дыр рукавицу, ругал свою хворь и непутёвую жёнку Лукерью за то, что та намедни постирала его рубаху и порты. Постирала поутру, а Фролке нужно было срочно идти до соседа. Из-за глупой бабы пришлось надевать одёжу непросохшей, и вот результат: именно из-за неё, из-за Лукерьи, Фролка, по его словам, и подхватил эту проклятущую простуду. А ему нынче болезни не к месту, у него вон ещё сколько намечено важных дел на нынешний вечер.
Какие у Фрола были запланированы дела, Алёша не знал, но судя по сизому носу и отёкшим глазкам возницы, все свои вечера он проводил в ближайшем придорожном шинке. И Алёша был уверен, что его внезапная простуда и сегодня этому не помешает. Возница в драном тулупе и лаптях с первой минуты их знакомства Алёше не показался, но выбора не было, никто кроме этого плюгавенького забулдыги не пожёлал ехать на станцию на ночь глядя.
При других обстоятельствах ситуация могла бы позабавить молодого путника, но сегодня Алёшу всё только раздражало: матерящийся Фролка с его непутевой жёнкой, его фальшивое пение, но, больше всего, то и дело залетающий за полог снег. Алёша злился, кутался в воротник, раз за разом, снимал с руки перчатку, чтобы послюнявить палец и перевернуть ещё одну страничку Софьиного подарка – потрёпанного и затёртого до дыр томика Верле́на
