Точную дату, когда я первый раз в жизни надрался, пожалуй, не назову. Однако отлично помню: это случилось в седьмом классе. Стало быть, в 1973 году.
Москва. Зима. Морозы стояли трескучие, поэтому мы с ребятами, двумя друзьями-одноклассниками, Мишкой и Васькой, собрались у меня в квартире. Почему именно у меня? У одного приятеля сестра-студентка сидела дома над дипломом, у другого мать не работала и редко выходила на улицу. Мои же родители на работу ходили, и днём хата шла порожняком. И вот однажды для одного важного дела мы решили прогулять школу. «Важное дело» заключалось в попытке доказать друг другу, что мы уже взрослые. А одним из признаков взрослости тогда нам, четырнадцатилетним пацанам, казалась возможность употреблять алкоголь. Именно тот блекло-серый зимний день, когда я впервые взалкал, стал первым шагом к краю пропасти, на котором сейчас стою. Мне 52 года, 38 из них я постепенно, незаметно для себя, катился по склону, когда обильно, когда слегка, смазанному разного рода спиртосодержащими жидкостями. Пока ещё в моих силах сделать выбор: шагнуть вниз, в ад, или выкарабкаться… Итак, я выбираю… Что же выбрать, когда, при всём желании, на химическом уровне организм уже зажат тисками зависимости? Спасти может только чудо…
Портвейн, а именно на него, как и у многих наших сверстников в 70-е, пал выбор. (Сегодняшние бойцы начинают с пива). Ну, в самом деле, не с водки же. Кто из поколения нынешних «полтинников» не помнит знаменитые «три топора» – портвейн 777, портвейн №13, «Кавказ», вермут «Солнцедар», разливаемый в бутылку емкостью 0,8, метко окрещённую народом «бомбой» и прочую плодово-выгодную гадость типа «Золотой осени»?
Естественно, четырнадцатилетним мальчишкам в строгие советские времена вина никто бы не продал. Но во дворе было полно знакомых пэтэушников, внешне тянувших на совершеннолетних и уже периодически припадавших к «упиваемой» чаше. Словом, « но мне не пьющему тогда еще попались пьющие товарищи, на вечеринках в их компании пропала молодость моя». Как сейчас помню, одного знакомого звали Сашка по кличке Рыжий, действительно ей соответствующего. Фамилию уже не помню. Мишкин сосед по подъезду. Он-то и был первым доброхотом, протянувшим «руку помощи» алкогольного братства трём малолетним несмышленышам. Впоследствии Рыжий стал довольно частым нашим собутыльником в общих дворовых компаниях. Но не в тот раз.
