Электричка остановилась на маленьком
полустанке, и я вышла из вагона на высокую деревянную платформу и тоскливо
вздохнула. Электричка, задорно свистнув на прощание,
стремительно удалялась от полустанка, только был виден ещё яркий свет прожектора на заднем
локомотиве. Сколько себя помню, электричку здесь называли Передача. А почему
именно так - никто уж и не помнил. Поправив лямки рюкзака, ухватив покрепче
ручку "еврейской тачанки", я осторожно стала спускаться вниз по
старой скрипучей лестнице. Внизу высокой железнодорожной насыпи стоял
деревянный сарай, выкрашенный краснокирпичной краской, долженствующий
изображать собой вокзал. Но сколько мне помнится, никто никогда внутрь не
заходил, билет на электричку всегда покупали через окошечко в стене у бабы
Клавы.
На укатанном пятачке возле сарая в
раздолбанные "Жигули" грузилась шумная компания людей, приехавших с
этой же электричкой. Напроситься к ним попутчиком вариантов не было - там и так
количество пассажиров вдвое превышало вместимость несчастной
"копейки". Но я плохо подумала о легенде советского автопрома - влезли
они все, и даже со своими баулами.
Мда, а мне теперь топать пешком все четыре
километра до нашего дачного поселка. Через лес и в темноте. Как-то не думала я,
что так рано стемнеет. Хотя в городе всегда светлее - многочисленные фонари,
подсветка зданий, сверкающие вывески, фары машин - все это создаёт ощущение,
что ещё не так темно. А здесь, в глуши, в лесу, сумерки последних чисел апреля
берут свое.
И я поплелась по дороге, потом могу свернуть
на знакомую тропинку через лесок, так сокращаю пару километров пути, иначе по
дороге было бы все шесть. Вот говорила же бабуле - подожди пару дней, заберу
машину из сервиса и привезу все, что тебе надо! Нет, ей надо срочно и немедля! Как будто жизнь её от этого зависит. А меня,
как назло, на днях одна блонди за рулём, внезапно перестраиваясь из среднего
ряда в крайний правый, изрядно шаркнула по левому боку моего "Опеля".
Хорошо, вмятин не осталось, но покраска требуется. Вот и стоит мой автомобиль в
сервисе. И вот теперь я, вспоминая детство золотое, тащусь по лесной тропинке,
спотыкаясь и чертыхаясь. В моем детстве не было столько здесь корней от
деревьев поперек тропинки. И тропинка была более натоптанная даже.
