Хотя «Репертуар» и «Пантеон» принадлежат к повременным и срочным изданиям, но их нельзя отнести к числу журналов, потому что они составляются из целых пьес одного рода, а не из разных статей, не выходящих из известного объема, допускаемого журналом, и не из отрывков от больших сочинений. Театральная хроника, театральные анекдоты, биографии артистов составляют не капитальные статьи этих изданий, а, изредка, роскошь, чаще же – балласт: драматические сочинения, целиком печатаемые, – вот их капитальные статьи. Посему оба эти издания отнюдь не журналы, а разве драматические альманахи, срочно и по подписке издаваемые. Вследствие этого они и могут занимать свое место в библиографической хронике «Отечественных записок», в состав которой не входит и никогда не войдет обозрение журналов, современных «Отечественным запискам»{1}.
О «Репертуаре» много говорить нечего, во-первых, потому, что он успел уже вполне обозначиться в течение прошлого года, выполняя как следует свои обязанности перед публикою; во-вторых, потому, что содержание его составляют большею частию водвили домашней работы, то есть переделки из французских водвилей, переделки, похожие на кушанья, которые при переноске из чужой кухни, где готовились, простыли и разогреваются в своей другими поварами. Нового об этих переделках сказать ничего нельзя – о них давно уже все сказано. Конечно, в «Репертуаре» помещаются и оригинальные произведения; но много ли их и чьи они?.. Здесь опять нового ничего не скажешь. Поставщики, или – и это будет вернее – поставщик все тот же и отличается все теми же красотами, которыми всегда отличаются великие люди на малые дела и которые можно вперед угадать. Итак, о водвилях – изредка, когда-нибудь, а теперь – ни слова. «Репертуар» издается; следовательно, есть охотники до чтения этого рода произведений, – и мы не будем им мешать: пусть себе тешатся. Да оно и хорошо: что бы ни читать, все лучше, чем ничего не делать или играть в карты, что гораздо хуже, чем ничего не делать. А об оригинальных… Кстати: во второй книжке «Репертуара» напечатана «Параша-сибирячка» г. Полевого, имевшая такой блестящий успех на Александрийском театре. Очень хорошая пьеска; но как много переменилась она в печати, лишенная помощи гг. Каратыгиных, г-жи Асенковой и прекрасных декораций! Право, с трудом узнаёте ее! Это обыкновенная участь многих театральных пьес, даже имевших на сцене большой успех: водвили наши особенно подвержены этой горькой участи. Посмотрите, например, как хороша в представлении сцена борьбы дочерней любви, колеблющейся между желанием спасти отца и страхом расстаться с ним, – та самая сцена, где под чувствительные звуки мелодраматической музыки г. Болле г. Каратыгин влечет г-жу Асенкову к себе, а г. Сосницкий к себе. Но, увы! в печати нет эффектной музыки г. Болле, а трогательное мелодраматическое действие обозначено в прописи и потому не производит никакого эффекта. Далее, все, что ни слышите вы со сцены, из уст Каратыгина, кажется вам так сильно, ново, блестяще, а перечитываете – видите что-то очень похожее на обыкновенные общие места во всех старинных мелодрамах
