Был девятый час утра.
К подъезду большого меблированного дома, расположившегося на одной из центральных улиц Москвы, подошел человек средних лет, одетый плоховато.
В особенности пообтерся его котелок, совершенно выцветший местами и даже побуревший.
Пальтишко еще туда-сюда, казалось сносным и было, видимо, когда-то щегольским. Но обувь давно не чистилась, а низ брюк, в особенности на задках, совершенно обшуркался до бахромок.
Тем не менее господин этот самоуверенно, если не прямо-таки гордо, спросил швейцара, подметавшего лестницу и сени:
– У вас стоит Хмуров?
– Иван Александрович?
– Да, Иван Александрович Хмуров, прибывший с месяц тому назад из Петербурга.
– В четырнадцатом номере-с. Только они еще спят, – добавил раздумчиво швейцар, едва ранний посетитель сделал шаг по направлению к лестнице.
– Ну, для меня встанет, – ответил тот еще более самоуверенно.
– Галоши снять потрудитесь, – попросил его швейцар.
– Я без галош, – ответил он и пошел наверх. Потом, с площадки, он еще крикнул вопросительно:
– Где? Куда идти?
– Бельэтаж, направо, третья дверь.
Швейцар мысленно прозвал раннего посетителя «шантрапой» и был втайне уверен, что столь важный постоялец, как Иван Александрович Хмуров, не только через порог к себе в номер его не пустит, но с достойным внушением сейчас же с лестницы обратно спровадит.
Но швейцар ошибся в своих смелых догадках.
Гость постучался, правда, и раз, и два, и три, но добился-таки своего. Когда наконец изнутри помещения откликнулись: «Кто там?» – он громко ответил на «ты»:
– Отворяй, брат, свой пришел, Пузырев Илья Максимович.
Послышался шорох, потом затопали быстрые шаги, и щелкнул замок.
Пузырев вошел.
В двух шагах от двери стоял хозяин комнаты, одних с ним средних лет, но выше ростом и даже теперь, халате, наскоро накинутом на плечи, смотрящий молодцевато и красавцем. Однако лицо его выражало более нежели удивление и беспокойство: на нем отражалась тревога, как-то странно сочетавшаяся с наружною, привычною молодцеватостью Хмурова.
Но Пузырев если и подметил в нем эту тревогу, тотчас же, при первом взгляде на него, не придал ей никакого значения, быть может потому, что ничего иного, вероятно, и не ждал. Он сказал только:
– Что, удивил я тебя внезапностью моего визита? Извини…
– Признаюсь, да. К тому же такой ранний час… Я поздно вернулся…
