2. Часть 1
"Их отношения обречены... стать непристойными"
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
"Шторм И.Р" – отливают золотом инициалы в отражении оконного стекла.
В детстве я не любил свою фамилию. Шторм – что-то великое, сокрушающее, сильное, а когда ты обычный мальчишка в китайских кроссовках с ободранными носками – подобная фамилия звучит как насмешка. Это потом звучное сочетание букв сыграло мне на руку, но в юности... впрочем, юность была такая, что вспоминать не хочется.
— И что ты на это скажешь? — Денис, закинув скрещенные ноги на стол, движением среднего пальца пододвигает мне сложенную пополам бульварную газетёнку. Яркий заголовок "вырви глаз" и крупная фотография улыбающейся пары чуть ниже. — Ирина буквально светится.
— Заткнись, — бросаю вполоборота, и хоть до тошноты противно смотреть на лица с дешёвой бумаги, снова кошусь на снимок.
— Реально светится, ты глянь, — гнёт своё. — Видимо, жарит он её как надо, до хрустящей корочки.
— Рот закрой и пошёл нахрен отсюда, скотина.
Денис добродушно ржёт, и я точно знаю, что он не обижается. А обидеть кого-то хочется. Или врезать в табло так, чтобы челюсть повело. Например, этому ублюдку с фото. Лысеющий чмошник, который по-хозяйски обнимает мою жену. Руки бы ему выдернуть.
Ладно, хорошо – жену бывшую, но всё равно.
И Ирина... снова смотрю на фотографию. Дэн прав – глаза словно фары на новеньком Феррари. Сияют. Она действительно счастлива. С ним... а не со мной.
Беру со стола чашку и залпом опрокидываю остаток остывшего кофе. Хорохорюсь, пытаюсь делать вид, что мне похрен... Но кого я обманываю – Дэн со школы со мной, знает как облупленного. За спиной куча всякого дерьма съеденного на двоих одной ложкой, битые друг за друга в подворотнях морды, общий бизнес. Его свадьба. Моя свадьба. Его развод. Потом мой...
Он мне сразу говорил – не женись, она тебя не любит. Тупо раскручивает на бабки, красивой жизни захотела девочка. Я же, уже пресыщенный этой красивой жизнью и вседозволенностью, словно повернулся на ней: роскошная, гордая... и невозможно холодная. Подарки принимала едва выдавив улыбку, ничем её было не пронять: тряпки, побрякушки, путешествия – всё для неё. Словно с катушек слетел. Добивался её всеми доступными способами и спустя долбаных пять недель она, наконец, сломалась – доступ к телу был открыт. Я думал, что попал в нирвану, её тело – не тело – священный Грааль... Ледяной и бездушный. В постели Ирина оказалась такой же – ни одной лишней мимики. Я, человек, который никогда не жаловался на профнепригодность по части секса едва не заработал комплекс – что, мать твою, не так?
