Самый конец июля 1935 г. В дрожащем воздухе стоял пряный аромат сенокоса. Софа лежала в телеге, задыхаясь, будто на грудь положили огромный валун.
– Опять батя с дедом, ворованное привезли, дышать не возможно, да еще в такую даль.
– Уж молчи, дочка, а то старый лютовать будет, ты и так на ладан дышишь, – ответила мать, прикрывая ее зипуном.
Мимо проходила старенькая монашенка. Одежда ее была вся залатана, опираясь на палочку, она еле передвигала ноги. Остановившись у телеги передохнуть, внимательно посмотрела на девочку.
– Матушка, вы откуда…
– Была дивеевская… теперь перекати-поле.
Та подала ей краюху хлеба.
– Благодарствую, божий человечек. Спрячь, молись государю и спасешься, так говорила наша блаженная, Прасковья Ивановна. – она протянула что-то завернутое в тряпку, – Мария, как дочка будет задыхаться, мажь маслицем на грудке и спинке три крестика, будет легче. Фарисеям своим ничего не говорите, да хранит вас Господь!
Путница медленно стала удаляться, перебирая четки и одними губами повторяя молитву.
Солнце клонилось к закату, когда старик дал команду «собираться». Моисей хотел подсобить жене сесть на телегу, она вот-вот должна была разродиться, но жесткий взгляд отца его остановил. Чтоб как-то разрядить напряжение, он медленно поплелся рядом с женщиной за повозкой.
– Чего ты злишься, я говорила тебе, ворованным не торгуй, Господь все видит, греха не допускает, – раздался слабый голос под зипуном.
– Опять учить меня вздумала – и огромный кулак в рыжих и седых волосах со зверской силой опустился на голову внучке, – второго Яшки не допущу, если ваш ублюдок не замолчит, я ее раздавлю.
Видно что-то произошло, телега резко затормозила. Софа сделала щелку, через которую ей все было видно, а она оставалась не замеченной. Дорогу перегородили четверо вооруженных всадников. Все говорило о том, что они специально поджидали старого еврея.
– Вот и свиделись Еся. Поди, думал, что мы уже на том свете и должок отдавать никому не надобно, а мы живучие и пришли вернуть свое.
– Да что ты, Седой, как можно забыть. Только я старый, больной, где возьму столько. Посмотри, сколько у меня ртов и все есть просят, да и прибавление вот – вот ожидаем. Смилуйся, подожди еще, – заговорил приторно ласково дед.
