Совет рабочих и солдатских депутатов постановил, что от него исходит разрешение на открытие новых газет, как ему же принадлежит право на закрытие газет существующих. Кажется, здесь вкралась ошибка, и такое постановление было сделано на собрании печатников, но это не важно: самый факт такого решения существует. Весьма многозначительный по своему смыслу, он вызвал резкое осуждение со стороны демократических органов печати, упрекнувших совет в непонимании того, что называется «свободой». Революция – говорят эти газеты – принесла нам свободу, в каковое общее понятие входит и необходимейшая свобода печати; отсюда – что за нелепое и дикое противоречие: в первые же дни свободы налагать такое ярмо на свободное слово!
Такой отзыв был весьма единодушен, отклики его находим и в разговорах, и на первый взгляд он кажется убедительным и бесспорным. Но мне он кажется глубоко ошибочным, основанным на добросовестном заблуждении. Исходя из самых благородных, но теоретических представлений, наша демократическая интеллигенция смешала революцию с свободным строем и принимает за данное то, что еще надо доказать и установить.
Революция еще не есть свобода, а только борьба за свободу. Революция есть «насильственное ниспровержение существующего строя» во имя строя лучшего… обратите внимание: «насильственное»! А где же и когда при наличии насилия существовала и может существовать свобода? Она придет потом, когда победит народ и кончится революция, во имя ее неоцененных для личности благ люди жертвуют собою, но пока революция свершается, о полной и истинной свободе могут говорить только мечтатели-утописты и благородные теоретики.
Свобода предполагает и свободу личности – следует ли отсюда, что мы должны немедленно, на честное слово, освободить Николая до суда и предоставить ему все блага свободной личности?
Конец ознакомительного фрагмента.
