В камере было темно и сыро, затхлый воздух спирал грудь, а при каждом шаге из-под ног с пронзительным писком разбегались крысы, наводя ужас на единственную пленницу подземелья.
— Держись, Элинор, держись! — твердила она сама себе дрожащим голосом, в котором чувствовались нотки надвигающейся истерики.
Подойдя к двери, она взялась обеими руками за прутья открытого окошка и, старательно проморгавшись, уставилась в темноту, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в царящем мраке. Её некогда аккуратная причёска растрепалась, волосы выбились из косы и рассыпались по плечам. Дорогое платье местами порвалось, его лёгкая ткань не спасала от тюремного холода.
Ноги затекли от усталости и едва держали её, но Элинор упрямо стояла, опираясь на тяжелую кованую дверь. Источая удушливый смрад, в углу камеры уже целую вечность гнила куча соломы, долгое время служившая бывшим узникам постелью. Страшно представить, сколько в ней накопилось блох! Элинор даже близко к ней не подойдёт, не говоря уж о том, чтобы сесть! Вот только она даже не представляла, сколько ей ещё времени предстоит провести в тюрьме.
Их замок был захвачен ночью королевскими войсками. Обвинив благородного графа Роберта Барлоу в подготовке восстания против короля Джеральда I, командующий армией приказал бросить в темницу всю семью: самого графа, его сыновей Адама и Джонатана, и юную дочь Элинор.
— Отец, это же неправда! — воскликнула она, как только услышала столь нелепое обвинение. Стражники ушли, унеся с собой факел и оставив пленников в полной темноте. — Король обязательно во всём разберётся! — Но ответом было лишь тягостное молчание.
— Дорогая Нелли, — начал лорд Барлоу, подбирая слова. — Ты знаешь моё отношение к нашему правителю. Он недостоин трона, и я всегда открыто это говорил, но я бы никогда не пошёл против власти.
— Значит, нам нечего опасаться? — с облегчением выдохнула Элинор.
— Не хочу тебя пугать, — вставил слово Адам, старший брат. — Но если на нашего отца был написан донос, то шансов нет...
— Перестань! — оборвал его Джонатан, который был на два года младше Адама. — Ты только зря смущаешь Нелли. Я уверен, что всё обойдётся!
Элинор не знала, сколько прошло часов с момента их заточения, но через некоторое время за отцом и братьями пришли стражники, а её саму оставили в камере. А по прошествии ещё нескольких часов вернулись и за ней. Она зажмурилась от яркого света факела, бьющего ей в лицо.
