Я мир земной на звёздный променял
в созвездиях отрадно заблудиться,
И удивительно! Никто туда не гнал,
Смогу ли я обратно возвратиться?
Вселенной тайны как хочу познать,
Фантазии душевные страницы
до смерти суждено судьбой сжигать,
Пусть в этом пепле путь мой отразится!
* * *
Иду по лесу,
уж вечереет,
мрачнее тени.
Вверху завеса
туч коченеет
в морозной лени.
Хрустит валежник,
сильнее ветви
суются в руки.
«Какая нежность»,
каким доверьем
ласкают звуки!
Ещё немного,
луна налево,
деревня вправо.
Как много снега
и вьюги гнева,
я дома, браво!
* * *
Лес охватило предчувствием грозы,
ордою чёрною ползёт вполнеба туча,
неся прохладу мокрых стрел колючих,
уничтожая голубые миражи.
Вот сёстры-молнии сбежали с плена и
Сгорев, мне всклыхнули душу,
невольное, мгновенное разрушу,
коль мысль собьётся с чудной колеи.
Снимают тучи напряжённость, прорвало,
и первый шёпот по листве прошёлся,
ударило! Как ливень разошёлся!
Чёрт знает, куда душу понесло!
И растворить весь мир захочется в стихи,
и в молнию на миг один влюбиться,
и верить, что всё чёрное промчится,
идите в лес, в нём мысли так легки!
* * *
Нам на тайной вечере Библии суть открывали
и лили лампадное масло в мысли огонь,
что-то страшно-ночное о будущем сне навевали
и хрипел замурованный в стену Егория конь.
Тени ангелов белых и таких легкокрылых
нам уже не догнать, то для избранных ми г,
но к нам скоро придут из поэм золотых серафимы,
чтобы ночь душой сердца до конца человече постиг.
Да! Уйдём мы в леса, пусть нас солнце в пути догоняет
и подарим лучам на часы дорогие свой лик,
дышат в нас небеса, дум звезда своё сердце роняет
и слезам всё дороже совы заблудившейся крик.
* * *
Собор вдали, как памятник заре,
Взгляни – душа Есенина Серёжи
Пегасом алым встала на горе,
а кто-то рядом на него похожий.
Крест на груди, онежские глаза,
в руках кричат Нарымские цветы,
в онежский край зовёт на них слеза
и в сердце появляются следы.
Зовут к себе, но как до них дойти?
Меж нами бездна слов невозвратимых,
сгоревших звёзд незримые пути
венки плетут седые херувимы.
* * *
Плач по отцу Клюеву, родителю слова онежско-
го, разбавленного житием его мученическим во
славу Поэзии Русской, а ветка молодого клёна
бросит росу-песню в души людские.
Разрубили вороги Крест-душу мечом крас-
