Пыльная старая «Сессна» приземлилась и запрыгала по взлётной полосе. Пилот воскликнул «Ого-го!» и снова поднял самолёт в воздух. Он глянул на бледного паренька на соседнем сиденье и сказал:
– Только не ной, приятель, это ж просто ради смеха. В наших краях мало развлечений, приходится самому искать веселухи.
Когда самолёт развернулся на второй заход для посадки, Мик с любопытством посмотрел на открывшийся внизу пейзаж. Коричневая трава, корявые деревца, рыжие камни и рыжая почва – куда ни глянь, ничего другого вокруг, не за что глазу зацепиться, не считая моря, блестевшего в отдалении как поднос с алмазами.
– Всё рыжее, – сказал Мик.
– Я завёз тебя на Марс, приятель. Решил, ты будешь не против какого-нибудь космического путешествия.
– На кукурузнике до Марса не долететь, – уверенно сказал Мик, хотя сомнения у него были.
– Боже ж мой, да ты умник. По мне, что Марс, что Пилбара – один чёрт. Чтобы здесь жить, нужно родиться придурковатым, как бандикут[1]. Даже кенгуру и собаки динго такие же придурочные. По мне, так лучше всего в Маргарет-Ривер. И в Албани хорошо. А тебя вона куда занесло, эх.
– Порт-Хедленд вроде неплохой город, – сказал Мик.
– Эт да. У них продают самую вкусную в мире жареную рыбу с картошкой. Место отличное, коли любишь рыбачить. Однажды я поймал там акулу с куском кенгуру в брюхе.
Самолёт снова пошёл на снижение, и Мик постарался не бояться. Но смотреть на быстро приближающуюся землю было страшно; она летела навстречу, а самолёт мотало из стороны в сторону, и, когда колёса ударились о взлётную полосу, у Мика желудок подпрыгнул к горлу. Он вцепился в края кресла, аж костяшки побелели. Когда машина встала, они подождали в кабине, чтобы улеглась туча поднятой ими рыжей пыли. Пока сидели, стало невыносимо жарко.
Пилот открыл дверь и велел выходить, и жара ударила Мика в лицо стеной адского пламени. Он не знал, как реагировать. Он никогда раньше не чувствовал такого густого жара – будто упираешься в железную стену.