Дина отложила телефон, задумчиво глядя прямо перед собой. Муж
молча наблюдал за ней, спокойно продолжая ужин. Вот она привычным и
таким родным жестом заправила за порозовевшее от смущения ухо прядь
светло-русых волос, начала теребить пальцами серьгу. На круглом
миловидном лице тоже выступил румянец, даже веснушек почти не
видно.
Всё же Даниил не выдержал: эту картину он наблюдал третий вечер
подряд, но супруга, кажется, пояснений давать не планировала. Это
было очень странно, если учесть, что за тридцать лет их семейной
жизни и за почти тридцать четыре года близких отношений Дина
никогда ничего от мужа не скрывала. Впрочем, как и он от неё.
Их отношения, с тех пор, как когда-то давно вышли на новый
уровень, были построены на любви, абсолютном доверии и
взаимоуважении. Венцом их длительного крепкого союза стали трое
детей и двое (пока) внуков.
- Дина, может, ты уже расскажешь мне, кто названивает тебе
третий вечер подряд? С кем ты общаешься максимально обтекаемыми и
неопределёнными фразами? И кто тебя повергает в такое интересное
смущение?
Даниил отложил вилку и нож, подпёр подбородок кулаком и не
мигая, уставился на жену.
Дина вспыхнула, смутившись ещё сильнее, широко раскрыла
орехового цвета глаза. Сейчас она была очень похожа на юную
девчонку, какой была, когда они познакомились; она тогда тоже всё
время краснела и смотрела так же. Только вместо причёски «конский
хвост» сейчас Дина носит модную стрижку и немного тонирует волосы.
В юности она была почти рыжей; сейчас, скорее, блондинка.
Дина смотрела в волевое лицо мужа, его насмешливые голубые
глаза. Эти настойчивые телефонные звонки смущали её, выводили из
равновесия, заставляли мысленно возвращаться в прошлое. Им с Даней
исполнилось по пятьдесят, они давным-давно вместе, а она всё так же
глупо ревнует, когда вспоминает о былом.
Взгляд скользнул по упрямому подбородку мужа, высоким скулам,
широким тёмным бровям. Как и у многих жгучих брюнетов, у Дани рано
появилась седина, но серебристые виски лишь придавали мужу шарма.
Раньше, в юности, он носил удлинённую стрижку, чёрные лохмы торчали
во все стороны. В пятнадцать лет он уже брился, но всё равно было
заметно, что пробиваются усы. Так и сейчас, хоть и бреется гладко,
всегда ощущение, что вот-вот появится тёмная щетина. Стрижка,
правда, короткая теперь, стильная.
