1. Глава 1
- Гаврюша! – Я стояла на крыльце усадьбы и пыталась понять, куда делся Маринкин садовник. – Гавриил!
Дооралась. Даже голосовые связки заболели. Нет, голос у меня сильный, низкий, густой, но совершенно не подходящий для женщины. Я сама видела, как некоторые мужчины вздрагивали, когда его слышали. Вот и сейчас… в лесу стаю ворон спугнула.
Гаврюша вышел из-за кустов, держа в каждой руке по полному ведру яблок.
- Чего? – Он огляделся.
У нас с этим парнем сложились исключительно дружеские отношения, чего я от себя никак не ожидала. В личном плане с людьми я всегда сходилась очень плохо. А уж чтобы с тридцатилетним парнем дружить…. Если честно, то я была рада, что Гавриил смотрел с определенной претензией на более близкие отношения лишь на Динку. Но вот только Дина не замечала всех этих взглядов. Однолюбка она, что теперь делать-то….
- Гаврюш, гамак надо бы снять. Осень же. – Выдохнула я и посмотрела на часы. У меня пять минут, чтобы оказаться в машине, иначе на работу опоздаю.
- Снял уже. Час назад. – Вальяжно сообщил долговязый парень.
Вот что значит правильное воспитание. До чего спокойный парень вышел, не то что муж Маринкин. Нет, я против Ивана ничего не имею, они с моей сестрой нашли друг друга. Сейчас вот подкинули нам Тимку с Элькой и заперлись в своем «теремке». Как ни странно, ребята оказались вменяемые, но… беременные. Так что следили все мы за ними с опаской и тревогой. Хорошо, что хоть обучение перевели в дистанционный формат и проблем со школой не возникло.
- Спасибо. – Я улыбнулась и отправилась в сторону поджидающего меня Глеба Степановича.
- Доброе утро, Яна Сергеевна. - Улыбнулся шофер.
- Доброе. – Кивнула я.
Глеб Степанович открыл для меня дверь машины и привычно помог мне усесться. Во время поездки до работы я проверила рабочую почту, мало ли у Маринки там опять какая выставка наклевываться будет. Если честно, то я никак не ожидала, что все ее картины, что выставила галерея Евгения, купят за бешеные деньги. Две картины не подлежали продаже. Это портрет Динкиного деда (Дина, увидев его, расплакалась), и «Утренняя лилия», на которую уже положил глаз Иван. Так за них такие суммы предлагали, что Евгений едва не плакал, пытаясь уговорить Марину их продать. Но моя сестра была непреклонна.
Я в картинах вообще никогда ничего не понимала. Нет, я могла оценить правильность рисунка с точки зрения логики, но относиться к этому так, как Динка с Маринкой, я не могла. Мне ближе были цифры. Вот продать картины – это пожалуйста. А смотреть на них и плакать от восхищения – это увольте.
