За окном все тот же туман. В полумгле очертания предметов становятся зыбкими, принимая порой гротескные очертания. Туман заползает в комнату сквозь незастекленную раму и стелется по столу, усыпанному хлебными крошками, тянется вокруг грязного стакана, тычется слепым щенком в полупустую бутылку водки и рассеивается, смешиваясь с пыльным затхлым воздухом.
Кирилл равнодушно смотрит в окно. На расстоянии вытянутой руки двор внезапно погружается в молочную мглу. Он не может разглядеть ни покосившегося черного забора, ни калитки и сразу убеждается в том, что их больше нет – туман сожрал весь мир, оставив лишь этот дом. Он невольно улыбается своим мыслям и тотчас же морщится от изматывающей боли в животе, которая становится невыносимой. НЕЧТО внутри ворочается, неуклюжим комом задевая внутренности и… замирает.
Он машинально потирает живот. На этот раз боль откликается удаляющимся эхом, и он продолжает держать руку, чувствуя ровное биение пульса.
На прогнившее дерево рамы падают первые тяжелые капли дождя. Кирилл глубоко вдыхает, но вместо свежести, что должна принести с собой гроза, чувствует все тот же затхлый, тяжелый запах, въевшийся в каждую трещину этой развалюхи. Не глядя он привычным движением хватается за бутылку и делает несколько быстрых, нервно-судорожных глотков. Водка тяжелым огнем низвергается в пищевод, и только. Теперь, для того чтобы ощутить блаженство опьянения, ему нужно выпить куда больше, чем раньше. Порой ему кажется, что он может и вовсе обходиться без воды, употребляя только дешевую, наверняка палёную водку, что продают в Пряхинском продуктовом.
Снова боль. Резкая, как будто глубоко в кишках прячется ледяное лезвие. Он морщится и делает еще глоток. Впрочем, водка не помогает. В последнее время толку от нее никакого. Если бы в Пряхино продавали героин, или что там нынче в моде, он наверняка употребил бы и его. Не для того чтобы заглушить боль, нет. К боли он привык. Скорее, для того, чтобы хотя бы ненадолго остаться в одиночестве, не слышать настойчивый монотонный шепот ДРУГОГО, запертого с ним в одном теле.
