В камере было темно и сыро, затхлый воздух спирал грудь, а при
каждом шаге из-под ног с пронзительным писком разбегались крысы,
наводя ужас на единственную пленницу подземелья.
— Держись, Элинор, держись! —
твердила она сама себе дрожащим голосом, в котором чувствовались
нотки надвигающейся истерики.
Подойдя к двери, она взялась обеими
руками за прутья открытого окошка и, старательно проморгавшись,
уставилась в темноту, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в
царящем мраке. Её некогда аккуратная причёска растрепалась, волосы
выбились из косы и рассыпались по плечам. Дорогое платье местами
порвалось, его лёгкая ткань не спасала от тюремного холода.
Ноги затекли от усталости и едва
держали её, но Элинор упрямо стояла, опираясь на тяжелую кованую
дверь. Источая удушливый смрад, в углу камеры уже целую вечность
гнила куча соломы, долгое время служившая бывшим узникам постелью.
Страшно представить, сколько в ней накопилось блох! Элинор даже
близко к ней не подойдёт, не говоря уж о том, чтобы сесть! Вот
только она даже не представляла, сколько ей ещё времени предстоит
провести в тюрьме.
Их замок был захвачен ночью
королевскими войсками. Обвинив благородного графа Роберта Барлоу в
подготовке восстания против короля Джеральда I, командующий армией
приказал бросить в темницу всю семью: самого графа, его сыновей
Адама и Джонатана, и юную дочь Элинор.
— Отец, это же неправда! —
воскликнула она, как только услышала столь нелепое обвинение.
Стражники ушли, унеся с собой факел и оставив пленников в полной
темноте. — Король обязательно во всём разберётся! — Но ответом было
лишь тягостное молчание.
— Дорогая Нелли, — начал лорд Барлоу,
подбирая слова. — Ты знаешь моё отношение к нашему правителю. Он
недостоин трона, и я всегда открыто это говорил, но я бы никогда не
пошёл против власти.
— Значит, нам нечего опасаться? — с
облегчением выдохнула Элинор.
— Не хочу тебя пугать, — вставил
слово Адам, старший брат. — Но если на нашего отца был написан
донос, то шансов нет...
— Перестань! — оборвал его Джонатан,
который был на два года младше Адама. — Ты только зря смущаешь
Нелли. Я уверен, что всё обойдётся!
Элинор не знала, сколько прошло часов
с момента их заточения, но через некоторое время за отцом и
братьями пришли стражники, а её саму оставили в камере. А по
прошествии ещё нескольких часов вернулись и за ней. Она зажмурилась
от яркого света факела, бьющего ей в лицо.
