Олег. Романтическая история о великом князе по мотивам русской летописи «Повесть временных лет» монаха Киево-Печерского монастыря преподобного Нестора-летописца

© Е. М. Анташкевич, 2017

© «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

Напоминать юношеству о подвигах предков, знакомить его со светлейшими эпохами народной истории, сдружить любовь к отечеству с первыми впечатлениями памяти – вот верный способ для привития народу сильной привязанности к родине: ничто уже тогда сих первых впечатлений, сих ранних понятий не в состоянии изгладить. Они крепнут с летами и творят храбрых для бою ратников, мужей доблестных для совета.

Юлиан Немцевич. Предисловие к сборнику исторических песен

Олег смотрел вдоль берега и видел, как люди рубят, тащат, катят, пилят брёвна, стругают доски. Много людей.

В белых рубахах они сходились, сливались и закрывали один другого, потом расходились, потом снова сходились; кто-то шёл к воде, кто-то от воды. Вдоль берега тащили на у́жах новые ладьи и струги, на ко́рмах стояли с кормовыми вёслами и не давали ладьям и долблёным челнам сталкиваться, заводили всё новые корабли в Поча́йну и по берегам ставили на прикол. На каких-то ладьях уже торчали мачты, поднимались и спускались паруса. Сейчас, с этого места Олег не всё видел, только устье впадавшей в Днепр Почайны, дальше заслоняла большая Киева гора, больше той, выше, на которой он стоял, но он знал, что под его рукой много людей, множество, и множество ладей.

Днепр прошёл, снег растаял на южных склонах, но ещё белел в перелесках и на склонах северных, и, пока была высокая вода, надо успеть.

Вот уже месяц, как Олег вернулся из полюдья. Пока ходил, вёл разговоры со светлыми князьями в Новгороде, Полоцке, Смоленске, доходили на пути и князья из Ростова, Любеча, Чернигова.

И с торговыми людьми встречался Олег, и жаловались все, что в Царьграде последние годы стало тяжко – не дают греки проходу, нарушают древний закон, когда можно всякому свободному человеку в городе и в окрестностях вести торг, выкупать русичей-рабов, взятых в плен злыми мадьярами на своем пути на запад и проданных в Корсуни. И про многое зло другое были разговоры, и стало Олегу понятно и его дружине, что надо наказать Царьград.

Он считал ладьи и вспоминал недавнее и не заметил, что его конь, могучий, вороной масти пятилетка, топчет задними копытами чужой огород, разбитый на свежей вырубке. Олег досчитался до тысячи девятисот тридцати шести ладей. «Сто ладей, сто… – думал он, придерживая нетерпеливо переступавшего вороного. – Два, три, четыре дня… ещё хотя бы сто сроби́ть, и можно отправляться…» – и вдруг он увидел, что из-под его левого плеча вышла босоногая девушка в длинной рубахе, с длинной косой ниже пояса, она взяла вороного за недо́уздок и повела.