Бегом по ступенькам через одну, потом – через две, всё быстрее вниз по лестнице; и вот уже ускорение такое, что не бег это, а полёт, и вот скорость уже больше похожа на падение – вниз, вниз, в туман, в какую-то бесконечность… а-ах!..
Марта проснулась. В комнате было темно. Не открывая глаз, она повернулась на бок и натянула одеяло повыше, чтобы снова уснуть. Но вопреки желанию уставшего тела, сон не возвращался. Сквозь неплотно задёрнутые гардины виднелось предрассветное, ещё совсем белое небо. Часы в холле тихонько пробили пять. Старинные часы с маятником – резные, с дверцей; подарок на свадьбу… Женщина любила эти часы: она и сама едва ли смогла бы объяснить, почему, но они всегда вызывали у неё какое-то чувство покоя и умиротворённости.
В последнее время она всё чаще просыпалась вот так, ни свет ни заря, да так и лежала, не в силах ни снова уснуть, ни подняться. Мысли пчелиным роем начинали – сперва не спеша, а потом всё быстрее и быстрее – кружиться, переносясь с одного на другое, и к тому моменту, когда звенел будильник, ей казалось, она слышит, как этот рой гудит у неё в голове.
Часы на свадьбу… свадьба… Она живо увидела себя в пышном кремово-белом платье, с белым же букетом – он потом ещё несколько лет пылился, засушенный, в вазочке в гостиной. Как всё-таки странно: случается много событий, больших и маленьких, а порой и вовсе кажется, что время не движется; но стоит вернуться мыслями куда-то – и словно и не было этих лет, и как будто вчера всё было, и даже лёгкий ужас охватывает от осознания того, как незаметно проносится жизнь.
В первом классе они с подружкой посадили во дворе косточку привезённого с моря персика, – из неё даже вылупился тоненький прутик, который, как и следовало ожидать, морозы, увы, сгубили в первую же московскую зиму. Но каким же недостижимо далёким казалось тогда время, когда дерево даст плоды!.. Они прикидывали, что это будет как раз к окончанию школы, – которое, разумеется, тоже едва маячило где-то в прекрасном далёко. А потом, в день «последнего звонка» она, в последний раз ученицей, прощаясь, гуляла по школьному двору и перебирала в памяти пролетевшие десять лет, грустно недоумевая, как неожиданно быстро это «прекрасное далёко» наступило. Впрочем, грусть была не так уж глубока – как известно, девушкам в семнадцать лет больше свойственно мечтать о будущем.
