Сержант Воронов.
С первыми каплями дождя Ворон понял-
все, сегодня последний день. Не крайний – именно последний.
Крупные, словно вишни, капли вовсю молотили по штормовке, делая
груз и одежду заметно тяжелее. Хрусткая раньше хвоя теперь бесшумно
и мягко пружинила под берцами и все чаще хлюпала и чавкала.
Заплутавший в кронах ветер нес запах ели, сырости, свежести и новой
жизни. Только вот для Ворона все уже было закончено. Впрочем,
всерьез выжить после этой акции Воронов и не рассчитывал. Группу
штрафников списали, отправив на самоубийство- но он и этому был
рад. Увидеть небо без клеток, вдохнуть такой пьянящий и желанный
запах леса и свободы. Сделать что-то важное. Пусть и
напоследок.
Когда человек, подло и дико
обокравший твою Родину, уезжает в страну продажных законов и на
украденные деньги начинает кампанию по обливанию грязью этой самой
обворованной Родины- это плохо. Плохо для Родины, плохо для ее
репутации. Если же вдруг этого человека заставляет раскинуть
мозгами пуля калибром двенадцать и семь десятых миллиметра- это
хорошо. Хорошо для репутации. И для Родины хорошо. Это справедливо.
Только вот справедливость- удовольствие очень дорогое.А потому
баксами и прочей подобной макулатурой за нее не расплатиться. Не
расплатиться даже чистым золотом. Кровь и жизнь- вот валюта
абсолютной ликвидности. Оплачивают такие счета своей и чужой
кровью. И жизнью. Сегодня на кассе лежали жизни Ворона и его лучших
друзей. Единственных настоящих друзей. И расчет уже шел полным
ходом. Из полного отделения их осталось всего двое.
Все и так было не просто- потом и
вовсе пошло наперекосяк. Цель сактировали безупречно. Объект
банально подставился – сам вдруг вылез из стальной скорлупы и
Ворон, который вел его в прицел, отстрелялся на кураже. Расстояние
было еще слишком велико, но он снайперской своей печенкой вдруг
почувствовал, что ляжет как надо. И легло, еще как легло! Охрану,
считай, переиграли вчистую, не пролив напрасную кровь. По негласным
законам наемников им должны были дать уйти. С шумом, стрельбой,
погоней, даже кровью - но без потерь. Наемники убивают ради денег,
а не ради мести. Да и какая тут может быть месть- и те и другие
профессионалы. Делают свою работу – просто сегодня одни из них
оказались лучше. Или удачливее. Так за что мстить? Так рассудили бы
мудрые азиаты. Но наняты были чертовы наглосаксы – стремясь
отработать щедрый гонорар, а может, и действительно почувствовав
себя оскорбленными – они воевали по-настоящему. Когда залпом
тяжелого выбили Ганса и Татарина – Ворон огрызнулся. Огрызнулся
всерьез. Пятеро диких гусей, или кто они там были, отправились к
своим верхним людям в поля вечной охоты. Наглосаксы не только не
поняли намека- они совсем озверели. И звереют вот уже восьмые
сутки. За Татарином и Гансом ушли еще трое. У наглосаксов потери
приближались уже к пятому десятку- убегать всегда легче. Совсем
кисло стало, когда подключились вертушки- укрыться от них в зеленке
было не так уж и трудно, а вот то, что наглам регулярно
подбрасывали продукты и боеприпасы- это раздражало. Нельзя сказать,
что отделение нуждалось в боеприпасах или голодало- успели
подхватить снарягу выбывших. Но на надеждах измотать противника и
уйти можно было смело ставить крест. Пять раз летучие делали
высадку десанта по ходу движения- и каждый раз удавалось сделать
петлю, а иногда и неплохо проредить самих этих высаженных. Но
каждый раз прыгуны соединялись с основной группой загонщиков. С
тупостью и настырностью английского бульдога наглы все перли и
перли по следу. Отправляя раненых и вымотанных в тыл вертушками и
не сбавляя темпа.
