Весной обстановка в отделе накалилась до предела. Контору лихорадило в преддверии кризиса и Барину здорово крутили хвост, секвестрируя бюджет, требуя увеличения эффективности и снижения поголовья. С трудом вынашивая план оптимизации, Барин испытывал сильнейший токсикоз и бесновался как Кинг-Конг. Пока ничего существенного он предложить не мог и на нервяке цеплялся к мелочам, повергая многочисленных подчинённых в своем внешнеэкономическом отделе в шок и трепет.
Очередным козлом отпущения был избран Бесо. Барин драл его в хвост и в гриву. И наш мингрельский юноша без устали строчил объяснительные записки на самые разные темы. При этом наезды непосредственного начальника потомок Мцыри переносил стоически, «засунув свои эмоции в задницу», как и учил Барин. «Но все не унималась старуха» и наезжала пуще прежнего.
Дошло до того, что бедняга вынужден был написать объяснительную «с анализом сезонности отпусков менеджера Бесо», когда вдруг решил взять тайм-аут и перевести дух.
Накануне он подал челобитную, в которой просил отпустить себя в недельное турне по Золотому Кольцу: кухня – диван – телевизор – спорт-бар. Барин тут же затребовал полный график отпусков и с изумлением обнаружил, что генацвале собрался халявить еще в июле и октябре. Он пришел в сильное возбуждение и взревел о том, что Бесо потерял совесть, раз берет весь свой отпуск в летние месяцы, когда вся фирма пашет не разгибаясь.
– Октябрь – это ведь уже не лето, – не очень убедительно вставил Бесо. – Тем более что я беру всего лишь по одной неделе.
– Октябрь тоже не самый плохой в Грузии месяц! Значит летний! – неистовствовал Барин, почему-то решив, что сын Колхиды, намылился на родину. – К тому же ты недавно отдохнул в новогодние каникулы.
«…И должен чувствовать себя бодрячком!» – мысленно вставил я, сочувствуя своему приятелю.
Бесо принялся бодриться в своем углу молча и не стал будить зверя, напоминая о том, что Барин вырвал его из каникул уже на третий день, сыграв ложную тревогу. Бедняга неделю просидел в вымершем офисе один, как перст, ожидая так и не начавшийся аврал. Он вообще никогда не перечил.
Исторгнув двухстраничный «анализ сезонности», Бесо покорно перекинул отпуск на ноябрь. Но Барин не дал роздыха его бойкому перу, и практически нон-стоп последовала записка «Почему перед уходом с работы я не выключил компьютер начальника отдела!?». В силу абсурдности происходящего, Бесо предался в ней отчаянному самобичеванию, что привело Барина в особое бешенство.
