Начало / Калм[1]
…но не начало всего
Сначала вздрогнула земля. Впряженная
в телегу мышастая лошадь пригнула уши и замерла. Лорка, убаюканная
мерным покачиванием, сонно моргнула и с изумлением уставилась на
двух Стражей, пронесшихся мимо по самой кромке обрыва вперед, туда,
где вдруг раздались крики и грохот скатывающихся камней. Возница,
худой остроносый парень, не весковый, прибылой из Земель, привстал,
чтоб посмотреть, что впереди. Что-то коротко вжикнуло и тюкнулось,
глухо и увесисто, как кошка спрыгнула, а худой булькнул горлом и
завалился назад, угодив белесой неровно стриженой макушкой прямиком
на Лоркины коленки. В уголке глаза торчала тонкая темная стрела с
серыми перьями. Еще одна вонзилась над ключицей, наискось проткнув
шею под кадыком. Изо рта, по щеке, прямо на подол стекала темная
густая живица.
Сначала было тихо, а потом девки
заголосили разом. Мышастая поддала копытами и рванулась, левая
оглобля хрустнула, лопнули натянувшиеся постромки. Правая оглобля
осталась целой и, когда дурная скотина, не разбирая дороги,
ломанулась прочь, телегу развернуло и едва не опрокинуло на бок. Ор
усилился. Лорке тоже очень хотелось. От рывка, ее швырнуло на дно,
мертвый возница навалился на нее, придавив ноги и живот.
Привязанные к кузову телеги руки тянуло, рядом возились чьи-то ноги
в кожаных чунях, и было до одури страшно, потому что она ничего не
видела из-вытянутых немеющих рук. Только кусочек блеклого от жары
неба. И слышала, как кричали, как грохотало… Снова дрогнуло под
телегой, что-то часто застучало. Кузов над Лоркиной головой оброс
стрелами, одна воткнулась в грудь лежащего на ней покойника.
Она не выдержала. Взвизгнув,
дернулась, стягивающий руки плотный кожаный ремень вдруг подался и
лопнул, видно, стрелой перебило, и Лорка, ужом вывернувшись из-под
мертвеца, кинулась было к краю кузова. Телега взбрыкнула задом, как
давешняя лошадь, Лорка взмахнула руками и с визгом покатилась по
пыли прямо к обрыву. Заскребла пальцами по камням, цепляясь за
редкие купины травы, трещины, камни, за все, что попадалось,
наконец, ухватилась за торчащий корень и застыла. На зубах скрипел
песок, под коленками было пусто. Лоркины ноги висели над обрывом,
под подол задувало.
— Единый Боже, по небу хожен, во миру
славен, во гневе ярен, — бормотала Лорка, по пяди вытаскивая себя
на дорогу, что есть мочи цепляясь за корявые корни росшего над
обрывом дерева.
