Любому государству, любому народу нужны: своя история, великие победы и свершения, овеянные славой легенды и предания, ну пуще всего нужны отважные и мудрые вожди, способные увлечь за собой целые народы и державно править ими. Вот появится такой сверхчеловек, человек-вождь, сверкнёт и канет как звезда, слетевшая с небес, а добрая память о его жизни и славных деяниях останется, и будет передаваться от отца к сыну, из поколения в поколение. Не случайно, что значительное место в русском народном миропонимании занимает образ такого вождя – «царя-батюшки».
Попробуем разобраться, откуда же появилось понятие «царь-батюшка». Как известно, византийская идея «автократии» или самодержавия была заимствована русской княжеской властью в эпоху Ивана III, в конце XV века, для создания единого централизованного московского государства с абсолютной властью Великого князя. И именно Иван III провозгласил себя «царём» – «Божьей милостью, Государём всея Руси». К тому времени Византия (Восточная Римская империя) уже потеряла своё значение, в 1453 году турки-османы захватили Константинополь, переименовав его в Стамбул. Брак русского князя Ивана III с византийской принцессой Софией Палеолог символизировал связь, преемственность ушедшей в прошлое Византийской империи и возникающего нового православного государства на северо-востоке Европы. Таким образом, по сути, Русь приняла эстафету православия, что дало ей основание претендовать на титул «Третий Рим». Герб византийских императоров Палеологов – двуглавый орёл – стал гербом Русского царства, что символизировало его связь с Византией. Развитие и укрепление идеи самодержавной власти в национальном сознании диктовались требованиями самой жизни. Монгольский разгром Руси показал, насколько пагубна для страны раздробленность единого народа на отдельные территориальные образования. В борьбе против Золотой Орды старые идеи единодержавия приобретали новую силу, находили новое обоснование. Сама жизнь доказала преимущества самодержавия, и первый российский государь, Иван III, стряхнувший монгольское иго, почувствовал себя настоящим единодержцем.
