Тётка была толстой, и красное платье в крупный бежевый цветок делало её приземистую фигуру совершенно квадратной. Ей было жарко: нос в испарине, жёлтенькие прядки нахимиченных кудряшек прилипли ко лбу. Когда она, поставив свой баул, принялась утирать лоб смешным детским платочком в котятах и мячиках, Ольга увидела мокрый развод подмышкой. И немудрено. Мало того, что сегодня на Москву свалилась жара за тридцать, так ещё и эта крупнокалиберная горемыка тащила, вернее, толкала и пинала, к стойке регистрации две увесистые сумки и пару обмотанных скотчем коробок.
Тётка закончила утираться и огляделась. Встретилась с Ольгой глазами:
– Здесь регистрация на Северск, да? Девушка, а это все ваши вещи? А может быть, сдадите вот эту мою коробочку как свой багаж?
Ольга пожала плечами – а почему бы и нет, собственно? У самой чемоданчик крохотный, чего бы и не выручить землячку…
– А что там у вас? Бомбы нет?
– Бомбы? Нет,– разулыбалась тётка, и Ольга вдруг увидела, что никакая это не тётка, что она едва ли старше её самой. Просто платье это дурацкое, и кудряшки, кстати, похоже, все-таки свои, и вспотела.
– Постельное бельё там, и полотенца. Я к жениху в Северск лечу, вот и набрала… приданого.
Про жениха слушать было некогда – вдруг заработала вторая стойка, очередь оживилась. Ольга и «тётка» быстро подхватили-потащили-допинали сумки и коробки, сдали на Ольгин билет багаж в довесок к её чемоданчику, попав тютелька в тютельку в дозволенные бесплатные тридцать кг. А нететке-невесте всё равно пришлось доплачивать – даже оставшаяся поклажа перебрала килограммов на пять.
В общем-то, невесте этой с Ольгой повезло. С материка (северские остальную страну называют только так, «материк». Дорог нет, выбраться можно только по воде или по воздуху, чем не остров?) народ возвращался гружёным под завязку. Тащили варенье, фрукты, колбасу и все прочее, что в северном крае стоило втрое-вчетверо дороже, чем «на материке». Так что отпущенные «Северскими авиалиниями» багажные лимиты использовались на все сто. А иногда и на все двести – нет-нет да и случалось, что последних пассажиров оставляли до следующего рейса «Извините, самолет перегружен».
