ГЛАВА 22
– С днем рождения тебя, сынок, – произнесла мать, разбудив меня в восемь утра.
– Спасибо, мам, – кивнул я полусонный, сел на кровати.
– Ох! Что у тебя с глазом!? Синяк!? – мать инстинктивно потянула руки к глазу.
– Подрались с Вовкой в клубе с какими-то дураками, – спокойно ответил я, вывер-нулся, встал и пошел в ванную.
– Сынок, ты бы не ходил туда, – произнесла мать, пойдя следом. – Вот, видишь, глаз разбили тебе. Там столько дураков.
– Ма, нормально все! Не переживай, бывает! – обрезал я, не желая превращения разговора в поток материнских причитаний.
– Ну, как не переживай… – начала она и замолкла, вздохнула и пошла на кухню.
Глаз практически не опух и вообще не заплыл. Я смотрел на себя в зеркало в ван-ной. Синева от виска пошла вниз под глаз и была сильно заметна. Верхнее веко посинело лишь с краю. Нос слегка побаливал. В остальном лицо имело обычный вид.
– Мда… – выдохнул я и включил душ.
Я давно заметил простую вещь, чтобы человек не делал, если с любовью и желани-ем, то получается хорошо и отлично. А если без желания, то и результат не ахти. Так и с едой. Сколько помню, мать всегда готовила хорошо. Даже очень хорошо, пальчики обли-жешь. А как начались ее раздоры с отцом, так есть стряпню матери стало невозможно. Именно стряпню, едой назвать такое язык не поворачивался. И я уже подзабыл, как было вкусно, когда мать готовила с желанием. Но в то утро все встало на свои места. Я уплетал котлеты с макаронами за обе щеки.
– Я так люблю смотреть, как ты ешь, – сказала мать, сидя напротив за кухонным столом подперев голову рукой.
Она будто снова ожила. Я мельком глянул в глаза матери, чтоб не привлечь внима-ния. Они снова заблестели, не полностью еще, но все же. Тусклость их осталась в прош-лом. Мать, будто разучившись, пыталась улыбаться. Выходило застенчиво и неловко.
– Вкусно, сынок? – улыбнулась она.
– Да, мам, очень вкусно! – закивал я с набитым ртом, глотая быстро завтрак.
– Ешь, ешь, не спеши. Куда ты так торопишься?
И вправду, у меня выработалась дурацкая привычка есть быстро. Я даже не пом-нил, жевал ли я когда-то медленно и размеренно. Все время бегом или на ходу. На кухню вошел отец с заспанными красными глазами. Пару секунд неловко покрутился, дотронул-ся до чайника, отдернул руку. Навел себе кофе и, собираясь уходить, так и не сумев скрыть неловкость, прокашлявшись, выдавил из себя: «С днем рождения».
