В доме было множество зеркал. Старинные, в резных рамах с позолотой, и современные зеркала украшали здесь стены и даже потолки. Его мать остановилась в прихожей, взглянула в одно из них, чтобы поправить макияж. Было темно, она не включила свет, а щёлкнула зажигалкой. Он наблюдал: тёплый свет от пламени освещал в зеркале её голубые глаза, яркую помаду на узких губах, потом, скользнул по стройной фигуре с головы до ног.
Она распахнула дверь, шагнула за порог, но той же минутой вернулась.
– Костя! – крикнула она в пустоту огромной прихожей.
Он уже сидел у камина, бросал обрывки бумаги в огонь. Она прошагала в гостиную, стуча каблуками о паркет.
– Что? – удивился он.
– Завтра меня не будет. Если что, отцу скажешь, уехала на семинары.
Перед уходом она хотела было поцеловать его в щеку, к счастью, передумала.
Она не была плохой матерью – как можно!? Она была терпелива – стиснет зубы и молчит. Слова были просто не нужны. Один её взгляд чего стоил – казалось, взглянет и дом обрушится. Всю свою жизнь эта женщина сколачивала себе капитал. Она шла на всё ради того, что сейчас имела. С детства вместо кровопролитных историй он видел лишь достаток – это совсем не то, что показывают в фильмах о психопатах. И всё равно его тошнило при виде её. Её игра в любовь была противна, хуже, чем откровенная нелюбовь. Все считали её замечательной матерью, а его – неблагодарной ошибкой природы. Он всегда был злым и всегда ненавидел мать. Благородные благодарности его не касались – он на это не вёлся.
Издалека он смотрел на себя в зеркало, смотрел сквозь полумрак. В зеркале вырисовывался силуэт подростка: высокий, неплохо сложён. Он отходил и подходил снова, осматривал себя со всех сторон. Взгляд: то саркастический, то доверительный.
– Отец, – сказал он в пустой коридор. На пути к кабинету он представлял, как скажет это слово, как посмотрит в глаза.
Едва слышно приоткрыв дверь, он вошёл. Мужчина сидел у окна: волосы с проседью, вид усталый. Он вглядывался в цифры, щупал виски. Последнее он делал, когда у него болела голова, что бывало нередко. Слабость только на руку.
– Отец, – произнёс он.
Тот вздрогнул, взглянул на него. Ему нравилось пугать людей – заставать их врасплох.
