© Georgette Heyer, 1962
© Jon Paul, обложка, 2015
© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016, 2017
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод, 2016
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2017
В глазах сэра Уолдо сверкнули лукавые искорки, когда он насмешливым взглядом окинул лица собравшихся родственников, но голос его прозвучал с подчеркнутой серьезностью, и в нем даже проскользнули извиняющиеся нотки.
– Боюсь, это правда, сударыня, – обратился он к своей тетке Софии. – Я и есть наследник.
Поскольку вопрос, с таким негодованием заданный леди Линдетт, носил исключительно риторический характер, столь откровенное и мужественное признание никого не удивило. Все они прекрасно знали, что старый кузен Джозеф Калвер оставил свое состояние Уолдо; леди же Линдетт, потребовав от него объяснений, действовала под влиянием минутного порыва, ничуть, в сущности, не рассчитывая, что он станет все отрицать. Не питала она надежды и на то, что Уолдо откажется от полученного наследства в пользу ее единственного сына. Разумеется, она полагала, что более достойного наследника эксцентричного кузена Джозефа, нежели Джулиан, попросту не существует, и потому приложила все силы к тому, дабы представить ему благородного сироту, и даже отважилась на то, чтобы целую неделю сносить тяготы пребывания в Харрогейте.
В ту пору Джулиан был очаровательным малышом в коротеньких штанишках и рубашонке с отложным воротничком, а сама она пыталась (хотя и безуспешно) получить доступ в Брум-Холл. Три раза она приезжала с визитом из Харрогейта, сопровождаемая откровенно скучающим, но послушным малышом, и только для того, чтобы дворецкий кузена Джозефа дважды сообщил ей, будто хозяин чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы принимать посетителей, а в последний раз вообще заявил, что хозяин был бы ей признателен, если бы она перестала докучать ему, поскольку у него нет ни малейшего желания видеться ни с нею, ни с ее сыном, ни с кем-либо еще. В ходе дальнейших расспросов выяснилось, что единственным человеком, которого беспрепятственно пускали в поместье, был доктор. Мнения же аборигенов разделились: одни доброжелательно полагали, что грубость и нелюдимость престарелого соседа объясняются неким разочарованием, кое ему довелось испытать в юности; другие же уверяли, что он сущий скряга, трясущийся над каждым пенни, с которым вынужден был расстаться. Имея возможность своими глазами оценить небрежение и запущенность, в коем пребывало поместье Брум-Холл, леди Линдетт была склонна присоединиться к последним. Подозрение, что кузен вовсе не так состоятелен, как предполагалось, рассеялось, едва возникнув: особняк Брум-Холл, хотя и уступал в роскоши и размерах родовому поместью молодого лорда Линдетта в Мидлендсе
